— Бывал, — не отрываясь от занятия, кивнул дракон. — Она медовуху вкусную варила, да и вообще, я до того, как меня сил лишили, в нави частенько тусил, и с ней хорошо общался. Не зря меня греки Аидом кликали, богом мертвых считали.

Наконец, он выудил какой-то ларец, и не открывая, сунул его под куртку.

— Ну все, теперь можно обратно, — Змый удовлетворенно хмыкнул.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мы вышли с другой стороны избушки, через заднюю дверь. Там, у подножия холма протекала речка, на вид мелкая, но какая-то пугающе-безжизненная. Посреди речки, скрипя веслами, качалась почерневшая от времени лодка.

— Открываю проход? — спросила, оглядываясь. — Или нам на другой берег отойти надо?

— На другой берег точно не надо, — поежился Алекс. — Это вам, может, ничего не будет, а жить хочу.

Я еще раз окинула взглядом речку, увидела, как из-за борта лодки поднялась фигура в темном баллахоне.

Змый, широко улыбнувшись, помахал ей, та в ответ изобразила нечто, подозрительно похожее на кукиш.

Дракон хотел было спуститься, разобраться с такой наглостью, но я уже открыла портал. Секунда — и мы вновь стоим во дворе Академии.

— Отлично, — потер руки Змый, тут же забыв про задетую честь. — Маша, ты дальше идти еще не передумала?

— Нет, — покачала головой, сосредоточилась.

Хоть пока не передумала, но уже была близка к этому, а потому решительно отворила дверь в круглую комнату, сразу вызвав и проход в иной мир. Взяла дракона с эльфом за руки, сделала шаг вперед.

Не останавливаясь, шагнула дальше, открыв створки к Хаосу.

На секунду показалось, будто следом за нами кто-то кинулся, уцепившись мне в плечи, но обдумать, или понять это уже не успела — земля ушла из-под ног, краски вокруг съежились, звуки стихли, зрение выключилось, и я будто провалилась в пустоту.

Стало страшно. Я не чувствовала свое тело, вообще ничего вокруг не чувствовала, кроме грозной силы, вглядывавшейся в меня.

Хаос. Прав был Змый, к такому бесполезно готовиться.

Хаос окружал со всех сторон, пытался проникнуть внутрь, лишить единственного, что осталось — сознания.

И у него это получалось — воспоминания исчезали, утекая свозь пальцы, которых не было.

Где я? Зачем я пришла сюда? Кто я вообще такая?

Не знаю, сколько времени прошло — казалось, целая вечность.

Я успела забыть своих друзей. Забыть мир людей, где я жила прежде и Академию, где провела последние восемь месяцев. Забыть себя.

И когда от меня осталась лишь крохотная искорка, почти утонувшая в окружавшем мраке, я смогла уцепиться за нее.

Искрой была любовь. Ее единственную Хаос не смог отнять.

Я не помнила, кого я люблю и почему, но до последнего хваталась за это чувство, пытаясь вырваться. Отчаянно барахталась, не желая лишаться чего-то столь светлого и возвышенного, пусть и с нотками больной горечи.

— Сдайся, — раздался в голове глухой голос, одновременно ужасный и прекрасный. — Отдайся мне до конца.

Нет. Я не стану твоей частью.

— Ты уже моя часть, я чую в тебе свое касание. Так позволь мне помочь тебе. Покорись и боль уйдет. Ты ничего не вспомнишь. Не будет страданий, не будет ненужных слез. Лишь сладкое забвение.

Не хочу. Хочу помнить. Это важно.

Сделав отчаянное усилие, я закричала, пусть и сама не могла услышать свой крик. Но я вложила в него остатки самой себя, и это помогло — пустота отступила.

Сначала вернулась память — словно сотни мелких, уже разлетевшихся в разные концы осколков, вновь складывались воедино.

Потом я ощутила свое тело — оно лежало на колючих камнях.

Следом пришло обоняние — душный воздух пах озоном.

Слух — глухой вой ветра, похожий на шепот мертвецов.

Зрение — я распахнула глаза, увидев лицо склонившегося Змыя.

— Уф, Маш, очнулась, — облегченно выдохнул он. — А я уж боялся, что не сможешь.

— Едва смогла, — ответила хрипло, не узнав свой голос. — А Алекс?

— Нет. Но оно ожидаемо. Хаосу нужна хоть одна жертва. Иначе, зачем я думаешь, потащил его с собой?

— Что? — переспросила, решив, будто ослышалась.

В смысле, нет? В смысле, жертва? В смысле, специально?

— В коромысле. Маш, але, это Хаос! Или думала, тут бабочки с единорожками порхают?

— Ильдар — единорог и он не… да речь не о том совсем. Алекс, ведь… что вообще это значит?

Чувствовала я себя сейчас так, будто меня пыльным мешком по голове стукнули.

В смерть Алекса особо не верилось. Во-первых, как так, был и нету? Во-вторых, мертвого его я нигде не видела, а нет тела — нет и дела. Ну и в-третьих, что выходило из всего предыдущего, казалось, будто сейчас Змый рассмеется, сказав, что это шутка, а сам Алекс выпрыгнет из кустов.

Ну, или из-за камней. Растительности вокруг не наблюдалось, лишь грозовое небо, иногда трещавшее молниями и темного цвета скалы, маячившие на горизонте.

— Какие шутки, Маш? Я что, сейчас на шутника похож?

— Не особо, — призналась, вглядевшись в него.

Действительно, лицо дракона было серьезным, без намека на юмор. Впрочем, как и на скорбь.

— А чего скорбеть? — пожал плечами Змый. — Я его мысли видел, в них с самого начала ничего хорошего не было. Он еще когда с тобой познакомился, рассчитывал, что ты его сюда отведешь. Хотел силу получить, как у Древних. Ну, то есть, у нас.

— Змый, человек умер! — закричала.

Да какая разница, что он там думал. Я его знала, общалась, даже целовала. А тут раз — и нет его. И дракон стоит себе, рассуждает, будто все в порядке.

То, что Алекс со мной ради корыстных целей общаться начал — не слишком трогало. В каком-то смысле я ведь с ним тоже не из-за любви была, а так, для галочки. Хотя это вносит некоторую ясность в его поведение — понятно, почему так разозлился, когда его бросила, почему мириться пришел.