И уличить их невозможно! Ни одна собака не докажет, чтоВадима ухлопали именно они. Все можно списать на концлагерь. На коменданта.Все. «Мы кинулись за проволоку, а потом разбежались в разные стороны, куда онделся, представления не имеем…» Даже если каким-то чудом отыщется труп, то, чтоостанется от трупа, – козлом отпущения опять-таки будет Мерзенбург. Горюютбезутешная вдова и безутешный друг-компаньон, и никто не узнает, как все былона самом деле, а если что-то и заподозрят, доказать невозможно…

Нет, это не шизофрения и не пустые страхи. В глазах Эмиля онобострившимся звериным чутьем только что видел собственную смерть. Паниковатьнельзя, следует собрать в кулак ум и волю, иначе пропадешь, и косточки догрызетздешнее зверье.

Г д е? И к о г д а? Оченьпохоже, Эмиль уже принял решение, но вряд ли пока что разработал надежный план.Да и любой на его месте сначала предпочел бы поговорить по душам с Никой,получить моральное одобрение – как-никак оба они в жизни никого не убивали,через что-то придется переступить, к каким-то истинам привыкнуть.Следовательно, у Вадима еще есть время. Эмиль будет ждать подходящего момента,а сам он постарается не поворачиваться спиной и не нарываться на скандал: вгорячке ссоры убить гораздо легче… Смотреть в оба, держать ушки на макушке,жизнь, оказывается, по-прежнему на кону. И в таком случае…

Может, в свою очередь, принять адекватные меры? Все, о чемон только что думал, с тем же успехом может относиться к нему самому. Уличитьего будет невозможно. Все равно прежней идиллии, даже намека на нормальныеотношения меж ними троими больше не будет. Рано или поздно, после возвращения куютной цивилизации, что-то начнет выпирать наружу. В любом случае доверятьЭмилю отныне нельзя. А чего стоит коммерческий директор, которому перестаешьдоверять? Чего стоит очаровательная супруга, которой больше не веришь?

«Мы кинулись за проволоку, а потом разбежались в разныестороны, куда они делись, представления на имею…» Горюет безутешный муж,потерявший к тому же старого друга, верного компаньона. Сколько ни горюй, а набелом свете хватает и кандидатов в коммерческие директора, и претенденток нароль холеной супружницы. Черт, да ведь Эмиль, явившись в Шантарск без Вадима,вполне может забрать и те триста тысяч баксов! Ему отдадут, такой вариантпредусматривался!

Решено. Не телок на бойне, а зверь, готовый нанести удар.Ж а ж д у щ и й нанести удар, чтонемаловажно. С их у х о д о м он ничего не теряет, авот приобретает многое – полное душевное спокойствие, хотя бы избавится отлишних сложностей и досадных препятствий. Решено…

Боясь, что они прочитают что-то в его глазах, Вадимотвернулся, старательно принялся сдирать обертку с большого куска ветчины,пользуясь лишь зубами и ногтями. Украдкой коснулся кармана полосатого бушлата –наган, конечно же, был на месте, приятно тяжелый, надежный в обращении, какколун или грабли. Сколько раз стрелял Синий? Три? Четыре? В любом случае, ужтри-то патрона там есть точно. В упор, в затылок – хватит на двоих и ещеостанется…

Он даже воспрянул душой. В два счета смолотил солоноватуюветчину, прилег под деревом и закурил, предварительно отерев жирные пальцы ополосатку. С принятием решения жизнь отныне казалась не столь безнадежной.Отнюдь не безнадежной. У него появился серьезный шанс, следовало всего лишьо п е р е – д и т ь, кто предупрежден –тот вооружен…

– Пошли! – прикрикнул Эмиль. – Разлегся тут…

Вадим пропустил их вперед. Эмиль обернулся:

– Ты что это?

Не было сил лицедействовать. Вадим бросил, с трудом скрываявраждебность:

– Неспокойно мне что-то, когда ты за спиной…

Несколько секунд Эмиль смотрел ему в глаза. Вадима пронялнерассуждающий страх – вдруг догадается обо в с е м? Обыщеткарманы? Тогда уж точно – никаких шансов…

В конце концов Эмиль с безразличным лицом пожал плечами,хмыкнул:

– Твое дело. Только смотри не отставать, иначе в зубы дам.

Тронулись в путь. Зигзагами спустились с сопки, держа наюго-восток (согласно уверениям Эмиля), пересекли неширокую равнинку, обогнулиеще одну сопку. Дальше потянулись сменявшие друг друга сосняки и березняки,места опять пошли равнинные. Тайга, правда, была густая, переполненная мелкимзверьем, – на деревья то и дело кто-то взлетал с недовольным цоканьем,высоко в ветвях мелькали любопытные мордашки. Ника сперва им умилялась, потомсвыклась и перестала обращать внимание. Единственным признаком,свидетельствовавшим о наличии на Земле человечества, стал загадочный колодецбез воды, однажды попавшийся в березняке. Впрочем, Эмиль тут же объяснил Нике(игнорируя Вадима не то чтобы демонстративно – просто уже привычно), что это неколодец, а шурф, пробитый геологами.

Вадим выбрал себе линию поведения, каковой свято и следовал– тащился в арьергарде, не отставая особенно и не стремясь в авангард. Ноги,конечно, ныли, но пережить можно – Эмиль не гнал особенно, равняясь по Нике (укоторой рыцарски забрал ее бушлат со всеми припасами и пер на себе). Понемногустало не просто тепло – жарковато, солнце палило вовсю в последних летнихсудорогах. Наган чувствительно колотил по бедру, Вадим боялся, что его заметят,но ничего не поделаешь, пришлось скинуть бушлат и нести на плече, иначеизойдешь по2том.

Первое время Эмиль частенько оглядывался на него, зыркал снехорошим прищуром – в точности как тот немец в финале незабвенных «Тихихзорь». Потом поглядывал через плечо уже автоматически. Когда однажды Вадимспоткнулся и полетел наземь, чувствительно стукнувшись, в глазах Эмиляопределенно вспыхнул охотничий огонек. Ну конечно, прикончить сломавшего ногу вданной ситуации гораздо проще, это уже выглядит и не убийством вовсе – скорееактом милосердия, как с Доцентом. И Вадим таращился под ноги с удвоеннымвниманием, чтобы ненароком самому не подставиться.

Поначалу он чувствовал себя, словно на минном поле, однаковремя шло, а Эмиль и не думал нападать. И понемногу Вадим расслабился, однакобдительности не терял. В одном он уже был уверен: бывший друг, человекобстоятельный и прагматичный, всадит в него ножик не раньше, чем просчитает всена десять ходов вперед. Как ни смешно, но Вадима еще более приободрил этотсамый колодец-шурф, поскольку на лице Эмиля удалось засечь несомненную,усиленную работу мысли, вроде бы совершенно ненужную при лицезрении стольпримитивного следа цивилизации. Но ежели постоянно помнить о подтексте,разгадка проста: менжуется друже Эмиль, взвешивает и прикидывает. Похоже, еготаежный опыт против него же и обернулся. Убить прямо здесь не столь уж трудно –а если за ближайшей сопкой деревня? Куда оставшиеся в живых вскоре и выйдут? Итруп очень быстро найдут, мало того – сопоставят со странными пришельцами? Или– лагерь тех самых геологов где-то поблизости? Никогда не был телепатом, носейчас легко читал по лицу Эмиля – нет, дружище, эти тягостные раздумья имеютопределенную подоплеку…

Людей бы встретить, людей, пусть и не особенных сапиенсов,лишь бы увидели т р о и х. Тогда все Эмилевы планы поневолепойдут прахом…