Лина не хочет со мной говорить. Если бы мы больше делились своими переживаниями за последние два месяца, возможно, она бы поверила мне насчет Итана. Я думала, что мы стали ближе, живя жизнью друг друга, но все оказалось наоборот. К привычным запахам дома примешиваются ее духи, и это кажется странным.

Раздается звонок в дверь. Я с усилием поднимаюсь с кресла: болит спина и ноют ноги.

Я надеялась увидеть на пороге Мэриан, но пришел Арнольд. В нем что-то изменилось… Новая кепка? Рубашка?

– Ты как? – спрашивает он со своей обычной бесцеремонностью. – Заметил, как ты споткнулась, выйдя из дома, и подумал…

– Я в полном порядке, спасибо, – отвечаю я, ощетинившись.

Вот мы уже и бесим друг друга, как в старые добрые времена.

Арнольд внезапно сникает.

– Я по тебе скучал.

– Что-что, прости? – Я хватаюсь за дверной косяк, чтобы не упасть.

– Странная ты какая-то сегодня. – Арнольд хмурится. – Тебе нужно присесть. Позвольте мне войти, и я сделаю тебе чашку чая.

Я же все не могу прийти в себя от последнего заявления Арнольда.

– Ну, раз уж в кой-то веки пришел ко входной двери…

Он поддерживает меня за локоть, пока мы идем до гостиной. Сил у меня гораздо меньше, чем мне бы хотелось. Я рада видеть соседа. Точнее, была рада, пока он не обмолвился, что скучал. Эта реплика выбила меня из колеи.

– Иди отсюда, паразит мохнатый! – сгоняет он Дека с дивана. – Вот, присядь.

Едва сдерживаюсь, чтобы не напомнить ему, что это мой дом. Он ведет себя как добрый сосед и даже как…

– Купил новую кепку? – вырывается вдруг у меня.

– Что? – Его рука машинально взметается к голове. – А, да. Нравится?

– Очень.

– Не нужно так удивляться. Я ведь говорил, что начал новую жизнь. Так что я купил аж три новые кепки. – Он скрывается в кухне. Журчит вода, щелчок чайника. – С молоком и без сахара?

– Одну ложечку.

– Зубы испортишь!

– Кто бы говорил, любитель карамельных яблок.

– Но это же фрукты!

Я смеюсь и, закрыв глаза, откидываюсь на спинку дивана. Чувствую себя немного лучше, словно жизнь возвращается в руки и ноги – пальцы покалывает, будто я только что пришла с холода.

– У тебя в шкафчиках чего только нет, Эйлин, – говорит Арнольд, возвращаясь в комнату с двумя большими кружками дымящегося чая. – Я нашел банку фасоли девяносто четвертого года.

– Хороший был год… – Я беру свою кружку.

Арнольд улыбается.

– Как все прошло? В большом городе? – Он косится на меня. – Нашла настоящую любовь?

– Да ну тебя! Замолчи!

– Неужто не привезла с собой кавалера? – Он оглядывается по сторонам в поисках моего Ромео.

– Сам же знаешь, что нет. – Я легонько хлопаю его по плечу. – Хотя у меня был довольно бурный роман.

– Бурный?

– По моим меркам. – Я пожимаю плечами. – Актер из Вест-Энда. Долгих отношений не получилось бы, но было весело.

Арнольд вдруг мрачнеет. Я с трудом сдерживаю улыбку. Уже и забыла, как иной раз приятно его позлить!

– С ним ты рассталась, так? И больше никого не было?

– Ну, был еще один, – смущенно отвечаю я. – Но вживую мы не встречались, только переписывались на сайте.

– Так-так.

– Мужчина очень приятный. Чуткий и внимательный, хотя и повидал в жизни всякого.

– Чуткий, говоришь?

– Читает Агату Кристи, потому что знает, что это мой любимый автор и…

Я с улыбкой представляю, как Говард в своей квартирке дочитывает «Убийство Роджера Экройда».

– Какой молодец! А как ты об этом узнала? – спрашивает Арнольд со странной улыбкой на лице.

Я смотрю на него в упор.

– Он сам мне сказал.

– Да ну?

– Рассказывает, что читает. Какие строки заставляют его думать обо мне, и…

Арнольд вскакивает так резко, что проливает на себя чай.

– Твою налево! – Он пытается промокнуть пятно рукавом.

– Так только хуже сделаешь. Сейчас принесу салфетки, – говорю я, вставая.

– Не беспокойся! – хрипло говорит он. – Я лучше пойду.

Он ставит полупустую кружку с чаем и выходит из гостиной. Мгновение спустя я слышу, как хлопает дверь.

Что, черт возьми, нашло на Арнольда?

Как только у меня появляются силы, я встаю, обуваюсь и иду к дому Мэриан. Путь занимает гораздо больше времени, чем обычно. Это самая приятная часть возвращения домой – наконец-то увидеться с дочкой. По крайней мере, я надеюсь, что встреча пройдет чудесно. Хотя какая-то часть меня боится, что ей могло стать хуже и я пойму, что не стоило уезжать из Хэмли.

Она знает о моем приезде, но на стук в дверь почему-то не открывает. Я беспокойно вздыхаю и набираю ее номер, но ответа нет. Наверное, куда-то вышла. Дойду до магазина, может, она там.

И тут меня осеняет! Телефон Лины все еще у меня – мы же договорились поменяться по возвращении, но она уехала раньше. Друзьям и близким мы сообщили, что обменялись номерами, но Цеси об этом точно не знает. Будь у Лины доказательства того, что Итан ей изменяет… Тогда бы она мне поверила! Так что же мешает их добыть? Мне просто нужно притвориться Линой. Только для одного маленького сообщения.

То, что я собираюсь сделать, безусловно, неправильно. Нельзя так вмешиваться в чужие отношения. Вот только за последние два месяца я много раз убеждалась, что иногда всем будет лучше, если ты выскажешься и вмешаешься.

Поездка в Лондон проходит как в тумане: даже звуки кажутся приглушенными, будто уши заложило. До дому добираюсь на автопилоте и возвращаюсь в реальность, только войдя в холл. Здесь все по-другому. И как же красиво и уютно! Бабушкиных рук дело, не сомневаюсь. Деревянный пол, диваны, обеденный стол, на стенах любительские картины.

Но я сразу забываю про холл, как только захожу в квартиру. Я открываю дверь и чувствую запах дома, и перед глазами встает наша жизнь с Итаном. Сколько раз мы готовили на этой кухне, лежали в обнимку на диване, целовались, стоя на пороге. Я почти вижу его здесь, как слабые линии, которые остаются на чистом листе блокнота, если слишком сильно давить на ручку.

Он никогда не причинит мне боль. Не обидит.

Минут через тридцать приходит домой Фитц и застает меня на полу и в слезах. Он тут же садится рядом, и я утыкаюсь в его кашемировый свитер, который вообще-то нельзя мочить, но Фитц об этом тактично умалчивает.