Неужели Вика рассказала о моей «водобоязни»? Вот только зачем? Или же его история и моя — случайное совпадение?

И нет, я не могу утверждать, что шатен врет. Лицо, которое читалось легко, как развлекательная книга, выражало сожаление и легкую досаду.

— Папа, а сфоткай меня здесь! — попросила Аврора и взбежала на старый мост, к которому мы вновь подошли.

Отец выполнил просьбу дочери — в этот раз она манерно позировала и, улыбаясь, терпеливо глядела в объектив.

— Ника! А можно с вами сфотографироваться?

Матвей посмотрел на меня просительно:

— Ты не против?

Я взглянула на мост. Подниматься на него уже подвиг, маленькая победа над собой.

— Нет, не против…

Что ж, фотосессия в первую очередь полезна для меня, да и ребенок будет счастлив. Вздохнув, я присоединилась к Авроре.

Увы, терпение ее покинуло быстро — она больше дурачилась, чем позировала. Но Матвей пытался поймать нас обеих в кадр и даже не думал сердиться на дочь. Стальные нервы, уважаю.

— Папа, щелкни меня! — весело пропищала Аврора и прислонилась бедром к дубовой свае.

Раздался скрежет. Доска, на которую встала девочка, продавилась вниз. Аврора, вскрикнув, потеряла равновесие и полетела в воду.

Она еще не коснулась зеркальной поверхности озера, а я уже остолбенела. В голове мгновенно прокрутился короткометражный ужастик, в котором Ава тонет. В этом месте ведь глубоко! Метра два точно есть! Она не умеет плавать! Ее отец тоже!..

Девочка ушла под воду с головой. Вынырнула. Закричала. Хлебнула воды. Судорожно забилась.

Я четко видела ее карие глаза, полные страха.

Это подстегнуло, разрушив оцепенение.

Я прыгнула в озеро.

Вода полосонула холодом все еще разгоряченное тело — я задохнулась от неожиданности, но поплыла к Авроре. Я никогда не спасала утопающих и потому дико боялась, что не смогу. Из школьного учебника биологии помнила, что подплывать надо так, чтобы тонущий не схватился за спасателя.

В ушах стояли крики Матвея, хрипы ребенка и грохот собственного сердца.

Нырнув, я выплыла сзади Авроры и тотчас схватила ее за спортивную курточку. Чуть вытолкнув из воды, дала ей возможность дышать свободнее.

Девочка попыталась повернуться ко мне лицом, пришлось прикрикнуть:

— Не надо! Тихо, все хорошо!

В этот момент я испугалась, что она инстинктивно вцепится в меня, и мы обе пойдем ко дну… К счастью, обошлось — Аврора послушалась.

— Не паникуй, берег рядом. Лежи на спине и старайся мне не мешать.

Как же хорошо, что в воде человек становится легче, и Аврора худенькая!

Слегка повернув ее на бок, я поплыла к берегу, гребя одной рукой и энергично работая ногами.

Берег близко, но как же тяжело дались эти считаные метры… Страх отпустил меня, только когда кончиками пальцев ноги нащупала песчаное дно.

Дикие от ужаса глаза девочки все еще были огромны, я их никогда не забуду.

— Аврора… — Матвей вошел в озеро по грудь. — О боже…

Забрав дочь, понес ее на берег.

Я осталась в воде, чувствуя свободу. Страха перед озером, даже слабого, нет. Исчез! Исчез в этот раз навсегда. Сгорел в переживаниях за жизнь Авроры?

Как бы там ни было, а я ощущала удивительную легкость во всем теле. Это и есть свобода от страха? Стального обруча, сжимающего сердце каждый раз при мысли о Темном, больше нет. Я действительно избавилась от него!

Хотелось завизжать от счастья. Отплыть к центру Темного, глубоко-глубоко нырнуть — и зачерпнуть столько силы, сколько позволял резерв…

Но я сдержалась. Не место и не время. Перед глазами все еще стояло смертельно бледное лицо Матвея, вряд ли он нормально воспримет мою радость. Подожду ночи, тогда точно никто не помешает.

Выйдя на берег, увидела мокрую девочку, сидящую на трухлявом пне и заметно дрожащую от холода.

— Вероника, — голос мужчины сорвался, — если бы не ты… Спасибо, Вероника!

Он ошарашил меня, порывисто, но крепко-крепко обняв. На миг я ощутила тепло жилистого тела, затем смущенный Матвей отступил на шаг назад.

— Вы моя героиня, Вероника. — Он сильно волновался, даже снова перешел на «вы». — А я… я идиот. Из-за моей глупой слабости едва не погибла Ава. Не знаю, как бы я тогда жил…

Стиснув зубы, Матвей обошел меня и решительно взошел на мост.

— Давно надо было это сделать.

И он прыгнул в озеро.

Я сморгнула. Один раз… второй… Что это было? От шока он сошел с ума?!

— Папа, — в свою очередь, удивленно прошептала девочка и вскочила с пенька.

— Матвей!

Я взбежала на мост. Темная поверхность озера гладкая, как стекло. Ничто не выдавало, что в него только что прыгнул мужчина.

— Папа! — закричала Аврора в отчаянии. — Папочка!..

О нет… Мне снова придется лезть в холодную воду? На этот раз за великовозрастным идиотом?..

Матвей вынырнул и кролем поплыл к нам.

Он решил побороть свой страх перед водой? Именно сегодня? Вот дурак…

Но стоило отметить, что некая логика в этом была: на волне эмоций, что ребенок едва не погиб, его родитель переступает собственные страхи. Однако восхищаться им не буду. Все же это глупо — без особых причин столько лет ждать и терпеть неудобство.

Осудила Матвея — и вспомнила себя… Я тоже восемь лет терпела, ничего не делая, а лишь лелеяла свой страх. Кто-кто, а я точно не вправе порицать его.

С одежды мужчины лилась вода.

— Папа, я испугалась, — тихо призналась Аврора и прижалась к его руке. — Ой, ты такой мокрый!..

— Как и ты, — хмыкнул Матвей.

— И Вероника, — довольно добавила девчонка. — Мы все такие мокрые и смешные!

Ивановы заулыбались, а я не смогла — не видела повода для веселья.

— Ну что, девчонки, идем домой? — наконец произнес Матвей. — Забавная прогулка вышла, да?

Я только вздохнула. Определенно я не понимала странного юмора этой парочки.

* * *

Вероника Воронова вернулась в Темные Воды, толком и не сбежав. Нельзя сказать, что тут целиком его заслуга — она одумалась сама.

Приятно ошибаться в людях…

А вот его парни сглупили — неестественно вышло, переиграли маленько, хоть и знали, что дурить девушку необходимо филигранно. Дар, может, и затух, но интуиция осталась. И если ведьма в ладу с собой, слушает свое сердце, через которое говорит память предков, ее сложно обмануть.

От идущих по берегу озера Авроры и Ники сложно оторвать взгляд. Две восхитительные ведьмы: маленькая — удивительно сильная, взрослая — аномально совестливая для представительницы своего племени. И рядом с ними, как сказал бы любой зритель, шагало недоразумение, а не мужчина. Хлюпик, по которому сразу видно, что он не сможет их сберечь.