– Саша! Наконец-то, идемте скорее, тут нельзя долгостоять.

Он сунул мне букет и открыл дверцу. Когда мы тронулись, онвзял мою руку и поднес к губам.

– Чудесные духи. Саша, я дурак. Я заготовил совсемдругие слова, а сказал только, что тут нельзя долго стоять. Это отрастерянности и от восторга. Вы изумительно выглядите.

– Куда вы меня везете? – полюбопытствовала я.

– Больше всего на свете я хотел бы отвезти вас к себедомой, но я не смею. – Он вопросительно взглянул на меня.

– И правильно делаете.

– Тогда я везу вас ужинать, признаться, я голоден. Авы?

– Нет, не голодна.

– Но…

– Не волнуйтесь, в ресторан так в ресторан. В концеконцов, аппетит приходит во время еды.

– Умница. Саша, да бросьте вы эти цветы назад.

– Жалко. Красивые очень. Только зря вы их покупали,если мы едем в ресторан.

– Ничего, их там поставят в вазу. Господи, о чем мыговорим?

– А вы предлагаете говорить в машине о жизни и смерти?

Он опять внимательно на меня посмотрел.

– Ой, лучше смотрите на дорогу!

– Не беспокойтесь, я хорошо вожу машину.

Когда мы заказали ужин, он взял обе мои руки и заглянул мнев глаза.

– Как вы тут жили, Саша?

– Бурно, – засмеялась я.

– И в чем это выражалось? – слегка нахмурился он.

– Ну, во-первых, окончательно расплевалась с мужем,во-вторых, нашла работу, а в-третьих…

– Работу? Какую?

– Ту, что мне сейчас по силам.

– А конкретнее?

– Литературную. Знаете, существует такой виддеятельности – литературная обработка. Допустим, знаменитость какая-то написаламемуары, но без литобработки их никто читать не сможет.

– И чьи же мемуары вы будете обрабатывать?

– Это коммерческая тайна, – засмеялась я.

– Автор – мужчина?

– О нет, дама.

– Уже легче. И вам хочется этим заниматься?

– Да, представьте себе.

– Ну что ж, вольному воля, как говорится. А где высобираетесь жить? Ведь скоро вернется мама.

– Знаю. Но жилье я тоже уже нашла.

Мне не хотелось выкладывать ему все карты, хоть я ипонимала, что это глупо. А потому поспешила перевести разговор:

– А как Япония?

– Япония? Да я там уже бывал неоднократно. Но в этотраз меня безумно все раздражало, я рвался в Москву. Да, кстати, я такобрадовался, увидев вас, что совершенно забыл… Я же привез вам сувенир, нооставил его в машине. Подождите минутку…

Вскоре он вернулся, неся в руке какую-то коробочку,завернутую в красивую бумажку с иероглифами:

– Вот, Саша, держите на счастье.

– Что это?

– Ох, женщины, нет чтобы сразу открыть… Открывайте,открывайте, я не смел привезти вам дорогой подарок, поэтому привез вот такуюерунду…

Я открыла коробочку и достала оттуда… кошку.

Черную фарфоровую кошку с красным бантом на шее и поднятойправой лапкой с красными коготками. Так, теперь черная кошка, мелькнуло у меняв голове. Эпоха белой кошки кончилась плачевно, зато эпоха черной началасьинтересно… Не могу сказать, что эта кошка была такой же симпатичной, как белаямеховая, но. там будет видно.

– Я купил ее в храме, в Японии кошки считаются символомудачи в доме, видите, это ведь маленькая копилка… Саша, почему вы так задумчивона нее смотрите? У вас что-то нехорошее связано с черными кошками?

– Да нет, это я так… – в который уж раз я поразиласьего проницательности. – Во всяком случае, спасибо. Надеюсь, она принесетмне удачу. Я назову ее Саша-сан. В вашу честь.

– Я обратил внимание, что сегодня вы еще ни разу неназвали меня ни по имени, ни по имени-отчеству. Я понимаю, по имени вы еще нерешаетесь, а по имени-отчеству уже слишком официально, да?

– Нет, почему… А впрочем, вы, наверно, правы. А как васлучше называть? Шурой?

– Нет, только не Шурой.

– А может, Алексом? Вам идет.

– Годится. Саша, в вас что-то новое появилось, глазадругие, как будто груз какой-то свалился с души, я прав?

– Послушайте, Алекс, если ваш бизнес прогорит – не дайбог, конечно, – вы можете работать гадалкой. Или психоаналитиком.

– Да ну, типун вам на язык! – засмеялся он. –Я вижу лишь то, что на поверхности, а в вас все равно для меня еще много тайн.

– И я не кажусь вам пресной? – вспомнила я словаГлеба.

– Вы? Пресной? Что за чепуха?

– Да так, просто спросила…

– Саша, я, кажется, понимаю, почему вы спросили.

– Ох, вы слишком многое понимаете, – поморщилась яи пожалела, что задала этот дурацкий вопрос. Надо навсегда забыть все, чтокасается Глеба.

Скорее бы уж уехать на Майорку.

И словно в насмешку какой-то пьяный за дальним столикомвдруг затянул: «Пусть тебе приснится Пальма-де-Майорка». Черт возьми, ну надоже…

– Саша, я должен вам многое сказать, очень многое, атут сегодня шумно…

– Ничего, я расслышу.

– Саша, я… Я даже не знаю… Вы меня измучили… Я всевремя думаю о вас…

– Я не виновата.

– Виноваты. Потому что вы… вы настоящая. Я это сразупонял, как только увидел… В вас все естественно… И глаза у вас настоящие, а нелинзы, и волосы свои, и грудь не силиконовая… и ресницы не накладные…

– Вы не совсем правы, у меня ногти искусственные.

– Саша, вы самая очаровательная женщина, какую толькоможно себе представить, и при этом вы чудный человек, это сразу чувствуется…

– Не преувеличивайте, Алекс! Грудь у меня и вправду несиликоновая, но я очень далека от совершенства.

– Да кому оно нужно, это совершенство, которое можнокупить?

– Ну почему, сейчас столько вокруг красивых женщин…

– Они мне неинтересны. Со мной случилось то, о чем меняпредупреждали когда-то. Я влюбился как дурак. Мне и раньше доводилосьвлюбляться, но при этом я не утрачивал интереса к другим женщинам. А с вамиутратил полностью. Мне интересны только вы. Саша, выходите за меня замуж!

– Ба, какие люди! Сашенька, это ты?

У нашего столика стоял Гарик Бестужев. Он был слегка пьян,но выглядел прекрасно, ничего похожего на того несчастного зэка.