сказано. Старый маршал был разъярен, он даже заявил, что его главные враги сидят в Версале, но противиться «советам» влиятельной куртизанки он не мог. Себе дороже встанет…* * *

Плюясь и осыпая маркизу ругательствами, маршал д'Этре атаковал в указанном ему направлении и, несмотря на отсутствие должной подготовки, сумел одержать победу при Хастенбеке.

Собственно говоря, обсервационная армия герцога Кемберлендского, состоявшая из жителей Ганновера, гессенцев, брауншвейгцев и нескольких сот пруссаков (всего около 40 000 человек), и не могла противостоять стотысячному французскому войску. Да и герцог этот отнюдь не отличался военными дарованиями, ведь главной заслугой его жизни было то, что он приходился сыном английскому королю Георгу II.

Маршалу д’Этре повезло. Герцога Кемберлендского при появлении французов оставило мужество, и он поспешно покинул поле битвы, потеряв около трехсот человек убитыми, тысячу человек ранеными и более двухсот человек пленными.

Узнав об этой победе, маркиза де Помпадур возгордилась и объявила, что заслуживает признания в качестве военного стратега. Все, конечно же, с ней согласились, иначе и быть не могло. Победитель при Хастенбеке маршал д’Этре получил от маркизы полное снисхождения поздравительное письмо, но попользовался он ее благосклонностью недолго.

Дело в том, что маршал уже давно конфликтовал с князем де Субизом, красавцем и любимцем маркизы де Помпадур. Князь командовал отдельным от главной армии корпусом, но находился в формальном подчинении маршала, так как именно тот был главнокомандующим. Это гордого князя никак не устраивало. Начались разногласия, и маршал д'Этре стал их жертвой. Ко всему прочему, он был солдатом и позволил себе достаточно грубо разговаривать с главным поставщиком армии «мучным генералом» Жозефом Пари-Дювернэ, перед которым тот же Мориц Саксонский, зная о его высоких связях, всегда заискивал. Пари-Дювернэ, беспокоясь о дальнейшем процветании своего бизнеса, обратился к мадам де Помпадур с просьбой посодействовать отстранению несговорчивого маршала от командования.

В то время один лишь страх восстановить против себя всех остальных маршалов удержал маркизу от назначения главнокомандующим своего друга де Субиза. Немного поразмышляв, она передала командование герцогу де Ришелье. Да, они давно не любили друг друга, но он пообещал, что будет делиться с ней доходами от военных поставок. К тому же, за него ходатайствовал и Пари-Дювернэ, а маркиза своих старых друзей никогда не забывала. Сделка была заключена, и де Ришелье получил армию, а вместе с ней и уже подготовленные его талантливым предшественником победы, и ему ничего не оставалось, как спокойно собрать посаженные на полях славы и уже вполне созревшие плоды.

По этому поводу кардинал де Берни написал:

«Вся Европа была удивлена этой отставкой, последовавшей после столь значительного успеха; но Европа и не подозревала о версальских интригах».

Маршал де Ришелье (он получил маршальский жезл 11 октября 1748 года) завершил окружение деморализованной ганноверской армии герцога Кемберлендского, но вместо того, чтобы одним ударом уничтожить противника, он вдруг вступил с ним в переговоры и согласился на его капитуляцию. Конечно же, это только так говорится — «вдруг». На самом деле, все обстояло гораздо сложнее и отвратительнее. Ходили слухи, что де Ришелье вступил с Фридрихом II в переписку и получил от него взятку. Но, как говорится, не пойман — не вор. Доказать измену де Ришелье было невозможно, и позорная конвенция была подписана 10 сентября 1757 года в Клостер-Цевене. Впрочем, ее так никто и не признал ни в Лондоне, ни в Париже.

Возмущенная таким поворотом событий, маркиза де Помпадур пожаловалась королю и сумела добиться отзыва своего врага из армии, заменив его на этот раз одним из своих самых верных друзей — князем де Субизом.

Этот человек был ее фаворитом: галантный и красивый, обходительный и неизменно веселый. Ему было чуть за сорок, но при всех своих достоинствах в армии он умел быть лишь адъютантом при короле. А это значило, что командовать огромными массами войск он просто не умел.

Положение Фридриха II было в это время очень тяжелым. Более или менее опытный полководец за несколько недель мог бы одержать окончательную победу. Но, увы! Князь де Субиз в качестве главнокомандующего был полной бездарностью… Когда 60 000 его солдат встретились 5 ноября 1757 года у деревни Росбах в Саксонии с 25 000 пруссаков, случилась катастрофа.

Прусский король, вошедший в историю, как Фридрих Великий, отступательным маневром сумел выманить французов из выгодной позиции, которую те занимали. Полагая, что пруссаки хотят ускользнуть от решающего столкновения, де Субиз усмехнулся и приказал преследовать их. Во время марша у французов победно играла военная музыка. Пруссаки с удовольствием слушали ее и желали только одного — поскорее вступить в бой. Фридрих II спокойно наблюдал за движениями противника. Наступило обеденное время, пруссаки стали лагерем и занялись приготовлением еды. Французы, увидевшие это издали, едва могли поверить своим глазам. Князь де Субиз, поглядев в подзорную трубу, счел это за признак полного отчаяния, когда враг уже не способен думать ни о чем, даже о самосохранении, и тоже приказал подавать обед. Однако в два часа пополудни пруссаки неожиданно перешли в контратаку. Не ожидавшая этого французская армия в панике бежала. Потери французов в этом сражении были огромны: убитых и раненых у них было около 10 000 человек, а еще 7 000 человек попали в плен вместе со всеми знаменами и артиллерией. Потери прусских войск составили всего полторы сотни человек убитыми и около четырех сотен человек ранеными.

Князь де Субиз был плохой генерал, зато он лично повел себя как храбрый солдат. Оставшись последним на поле сражения, он еще три раза бросался вперед со шпагой в руке. Наконец, не видя вокруг себя больше никого, кроме двух швейцарских полков, построившихся в каре, он старался сохранить порядок отступления…

Ехидные французы тут же сочинили на эту тему песенку, в которой был такой куплет: