Кроме того. Лига в тот же день потеряла еще 41 звездолет — а число имперских кораблей-истребителей осталось все тем же — 728. Совершенно ясно, что с точки зрения Лиги Имперскому Флоту было еще далеко до капитуляции. Но Синие Куртки вроде Брима, которые проводили свою жизнь на передовой, знали другое. Подобный граниту фасад Империи начинал трескаться от усталости, напряжения и перегрузки.

После совещания Брим и Картье поужинали и провели ночь в квартире на площади Верекер. Но не успели они заняться любовью, как уснули в объятиях друг друга и спали так крепко — и так поздно, — что Картье еле успела на шаттл, кое-как запихав в сумку почти все свое белье — надеть его времени не было. Брим, усмехаясь, подумал, мог ли бы он провести такую ночь с кем-нибудь, с кем не был так близок. Может быть, подумалось ему — только может быть, — он больше сохранил в себе от своего происхождения, чем сам считал.

* * *

Атаки начались рано, и Брим еле успел доложиться на Порт 19 — но он был таким освеженным, что сам давно такого не помнил. В этот день в патруле он размышлял, что напряжение Сил Обороны, вероятно, достигло пика. В каждую из последних трех недель имперцы делали не меньше четырех тысяч боевых вылетов — а в последнюю неделю почти пять тысяч: рекорд. И это по сравнению с тысячей всего полтора месяца назад. Тактика облачников — много налетов малыми силами — изматывала и людей, и технику. Но тот факт, что доблестные экипажи Сил Обороны не дрогнули — и не поддались жалости к себе, — показывал, что когда-то необстрелянные защитники Империи выковались в боевую силу по крайней мере не хуже — а иногда и лучше, — чем их так называемые «профессиональные» противники из Лиги.

На следующий день Атакующие Силы организовали еще один успешный рейд на Таррот перед началом новых гравитационных бурь в регионе, и в боях наступило давно желанное двухдневное затишье.

Как узнал Брим из сводки, Лагаард Тестетта, министр иностранных дел Торонда, вернувшись с переговоров с Ханной Нортром — министром общественного согласия Лиги, — информировал Великого Барона Ла-Карна, что «продолжение агрессивных действий Лиги против Авалона в настоящее время сомнительно». Одновременно Зоград Гроберманн, министр иностранных дел Лиги, официально объявил причиной продолжительной задержки как опасные гравитационные бури, так и отвлечение сил Лиги на помощь Торонду в доминионе Флюванна. Сообщалось даже, что сам Трианский буркнул, будто нужно не меньше двух недель спокойной гравитации, чтобы нейтрализовать Имперский Флот Обороны.

* * *

Если планы вторжения облачников на Авалон и были отложены, то их намерение как можно сильнее его разрушить осталось неизменным и стало воплощаться в жизнь, как только достаточно затихли гравитационные бури. Порт 30 был атакован ранним утром третьего дня и получил значительные повреждения, несмотря на крупные потери противника. «Звездный» Брима тоже был подбит во время этой атаки и сумел вернуться на базу раньше, чем полностью отказал гипердвигатель. Налеты продолжались целый день, а вторая атака на Порт застала Брима без корабля, на котором он мог бы драться.

С отвращением вернувшись в зал слежения, Брим взял себе стул и сел в конце зала смотреть, как группа атакующих кораблей Лиги выныривает из гиперпространства и устремляется прямо к Протею — планете-колонии ученых. Внезапно больше десятка их свернуло в сторону и направилось к Порту 30, подойдя на дистанцию выстрела. В это время все еще исправлялись повреждения от предыдущего налета. «Звездные» немедленно перестроились и схватились с этой группой, но недостаточно быстро, чтобы предотвратить вторую яростную атаку на спутник.

Под вой сирен Брим натянул шлем боевого скафандра — кажется, он и жил в нем последнее время — и бросился в центр управления, где Барбюс уже взял на себя командование. Но не успел он пробежать и полпути, как палуба встала дыбом и сбила его с ног — это ударил тяжелый разлагатель. По обе стороны коридора автоматически закрылись герметические двери, и Брим оказался заперт. Он не успел подняться на ноги, как воздух наполнился дымом — который с мощным ревом тут же рассеялся, вытянувшись через пробоину корпуса в космос вместе с воздухом. Одновременно погас свет, сразу сменившись тусклым боевым освещением. Загерметизировав визор, Брим поднялся на ноги и стал пробираться к настенному телефону, когда спутник потряс еще один свирепый удар, вырубив местную гравитацию и отбросив Брима в сторону в дверь каюты, где мокрая и почти голая женщина пыталась натянуть боевой скафандр — очевидно, она была в душе, когда начался налет, и услышала тревогу слишком поздно. Молча ловя ртом воздух, она уже теряла сознание, когда Брим подобрался к ней, схватил ее шлем и натянул ей на голову, тут же включив подачу воздуха — успев за считанные тики до того, как рядом с ее койкой взорвался и вскипел в вакууме космоса графин с какой-то жидкостью.

Женщина перестала дергаться, и вытаращенные в ужасе глаза ее затуманились. Брим узнал одну из операторов станции БКАЕВ и подумал, сколько еще обитателей спутника только что погибли такой же смертью. Сняв с женщины шлем, он бережно закрыл неподвижные глаза и натянул на нее скафандр — тяжелая работа, когда тело распухло от вскипания жидкостей не меньше чем на треть, как дурацкий воздушный шар. Когда он поднялся, то безмолвно сказал госпоже Удаче спасибо, что женщина не очнулась в тот момент, когда закипела ее кровь. Однажды он такое видел. Смотреть на это невозможно.

Когда атака стихла, он включил систему голосовой связи скафандра. Шлем тут же заполнили стоны и крики выживших.

— Барбюс! — позвал он сквозь какофонию звуков. — Ты меня слышишь? Как ты там?

— Слышу вас, капитан, — донесся голос Барбюса. — У меня порядок. Где вы?

Помотав головой от удивления еще одному чуду, Брим дал Барбюсу общее направление, где его можно найти после того (как он потребовал), когда команды спасателей позаботятся о раненых. Сидя под лампой аварийного освещения, он задумался, как это он — Вилф Брим, карескриец, так долго остается в живых, попадая в такие частые переделки. Глядя на плавающий в невесомости раздутый труп почти два метацикла, пока Барбюс и спасатели наконец к нему пробились, он разумного ответа не нашел.

* * *

Как оказалось, спутник получил шестьдесят попаданий, каждое с такой точностью, в которую Бриму до сих пор было тяжело поверить. И пусть он даже был уверен, что теперь частично знает, как у них это получается, в этом знании было мало толку, пока кто-нибудь не придумает, как этому противостоять, или того лучше — обратить на благо Империи. Облачники повредили мастерские, ремонтные ангары, склады, жилые помещения — даже кабинеты, вскрыли сервисные отсеки, перерезали главные кабели — в общем, раздолбали спутник как следует. Шестьдесят пять человек были убиты или тяжело ранены — среди них пять летных экипажей. Разрушили наконец причал, где раньше стоял трофейный «Горн-Хофф». Но при всем при этом своих целей они не достигли. Кораблик уже несколько дней был в безопасности в подземельях Протея.

К концу дня в Силах Обороны был зафиксирован рекорд: 1054 боевых вылета — предыдущий рекорд продержался только шесть стандартных дней. Более того, еще до конца последней вахты еще 109 рейдеров нанесли удар по Мелии и Гелиосу — это не считая мелких налетов почти повсюду. Соотношение потерь было тридцать шесть у Лиги и двадцать пять у Империи, но Брим и остальные доблестные имперцы явно приближались к пределу своих сил и стойкости, стараясь поддержать свою боеспособность и защитить Авалон среди перекрученных обломков Порта 30.