Дело дошло до суда. Когда Майечка услышалаприговор, она даже не зарыдала – десять лет в колонии. Бедному Вите опять неповезло. Преступление он совершил на следующий день после того, как емуисполнилось восемнадцать. К несовершеннолетним нарушителями закон, как правило,более лоялен.

Славин отправился в Коми. Сначала оттуда парураз пришли письма со странным обратным адресом – учреждение ИТК1149/8. Потомпереписка прервалась. Очередная посылка с сушками и сгущенкой вернулась назад.«Осужденный Славин В. С. 1969 года рождения переведен в другоеисправительно-трудовое учреждение». Анна Ивановна начала посылать запросы вМоскву. Наконец пришел ответ на официальном бланке с печатью: «ОсужденныйСлавин В. С. 1969 года рождения переведен по его просьбе в другое исправительно-трудовоеучреждение: ИТК 1150/9». Анна Ивановна стала писать письма туда, но Витя неотвечал, зато пришел конверт, заполненный чужой рукой:

«Уважаемая Анна Ивановна, пишет вамвоспитатель третьего отряда Романцев. Ваш внук, Славин В. С., 1969 г. р.,чувствует себя хорошо, работает на производстве, а в свободное время повышаетсвой культурный уровень чтением книг. Славин В. С., 1969 г. р., не хочетполучать от вас посылки, письма и бандероли. Он официально отказался отсвиданий».

Витюша сделал все, чтобы не обременять семью.Содержание заключенного, как правило, тяжелым бременем ложится на бюджет семьи.Продукты, сигареты, вещи, лекарства, деньги на дорогу… Виктор считал, что он итак уже наказал своих, как мог…

Пролетели годы. Как-то незаметно угасла отрака Майя. Анне Ивановне казалось, что дочь съела тоска. Федор женился снова,Тоня осталась с бабкой. Внучка была единственной отрадой, светом в окошке…

Коломийцева замолчала. Потом горестновздохнула. Я потрясенно смотрела на нее, потом осторожно спросила:

– У вас нет фотографии Виктора?

– Из последних только эта, –ответила директриса, вынимая из альбома снимок, – делали на выпускнойвечер.

Я спрятала фотографию в сумочку.

– Он любил сестру?

– Очень.

– Вы сообщили ему про смерть девочки?

Анна Ивановна вздохнула:

– Я писала ему много лет каждую неделюодно письмо. Но ответа не было. А я все писала, думала, может, он все-такипоймет, что я с радостью стану его поддерживать в трудную минуту. Но у Витиоказались свои принципы. Его срок окончился 1 июня 1997 года, но куда он делся,я не знаю, во всяком случае, в Мартынов внук не возвращался, предпочелисчезнуть.

Она внезапно тихо заплакала.

– Если увидите его, пожалуйста, скажите,пусть вернется. Жизнь так переменилась, теперь родственник, отсидевший срок, неявляется позором… Пусть он приедет, я живу одна, никому не нужная, кроме своегокота… Пожалуйста, объясните ему…

– Хорошо, – растерянно пробормоталая, – попробую!

В Москву я вернулась ранним утром. Все четыречаса полета, пока остальные пассажиры тихо спали, закутавшись в пледы, я так исяк вертела в голове разнообразные мысли. Вот оно что! Виктор Славин! А начасах, которые нашел бедный Павлик, стояла гравировка – В. С. Значит, ихпотерял Виктор, значит, это он, а не Николай был с Ликой на пригорке уСолнечной, следовательно, это он, а не старший сын Славина выкупил часики уПавлуши.

Самолет провалился в воздушную яму, желудокподскочил к горлу, я вцепилась в ручки кресла. К сожалению, в этом деле многонепонятного. Почему Виктор убил Славина и, главное, как он проник в кабинет?

Хотя почему, понятно – решил отомстить залюбимую сестру. Интересно, он знал, что Вячеслав Сергеевич его отец? А зачемтогда Лика покончила с собой? Ага, она и не думала прыгать с пригорка, он еестолкнул под поезд. Ну и каким образом Анжелика тогда наговорила наавтоответчике признание? Все домашние безоговорочно подтвердили – это ее голос.

От напряжения я принялась грызть ручку,которой пыталась записать приходившие в голову мысли. Что-то тут не так! Ясноодно – следует отыскать этого Виктора. Правда, из рассказов Анны Ивановны уменя создался образ милого, тихого мальчика, любящего семью и способного нажертвенные поступки. Но десять лет зоны способны даже из ангела сделатьмонстра.

Домой я ввалилась около часу дня, и первое, начто упал мой взор, были две иномарки – «Мерседес» и «БМВ». Честно говоря, мнезахотелось развернуться и убежать, но тут Кирюшка высунулся в окно и заорал:

– Лампуша!

Пришлось идти в дом. Интересно, Гарик и Веня,не переваривающие друг друга, уже передрались? Но мужики самым мирным образомчертили что-то на бумаге. Между ними сидела взъерошенная Ребекка.

– Нет, – говорила она сжаром, – гостиная должна быть с камином, прикинь, как здорово зимой сидетьу огня.

– Да, – согласился Гарик, пощипываясидящую у него на коленях Мулю за жирные складки, – но никаких кожаныхдиванов, на них лежать не в кайф. О, Лампа! Ну что, вылечила зубы?

– Какие зубы? – растерялась я.

– Собственные, – ответилаБекки, – ты же ездила в Москву на пару дней ЛЕЧИТЬ ЗУБЫ.

– А, – сообразила я, –действительно, пломбы в порядке, спасибо зарядке!

– При чем тут зарядка? –поинтересовался Веня.

Ну можно ли быть таким дураком? Проигнорировавего вопрос, я задала свой:

– Что делаете?

Гарик обрадованно пояснил:

– Я продал коттедж вместе с бассейном,теннисным кортом и поваром-французом.

– Да ну!

– Ага, теперь вот новый дом обставляем.

– Ты купил дом?!

– Точно.

– Где?

– Тут, неподалеку, в Баковке.

Я разинула рот. Вот это скорость. Меня не былоодин день и две ночи, а Игорь Серафимович провернул кучу дел.

– Очень хорошо, что ты приехала, –продолжал Гарик.

– Почему?

– Выкатывай свою таратайку.

– Зачем?

– Поедем в магазин «Три кита» за мебелью.

– Послушай, – попробовала я вернуть«нефтяную трубу» в мир реальности, – «Три кита» – самый обычный торговыйкомплекс. Может, по каталогу выпишешь?

– Ну уж нет, – засмеялсяГарик, – сначала хочу посидеть на диване, посмотреть, а насчет цены…Знаешь, ты права, наплевать на всех!