морщинками лице. То была радость встречи его долгой жизни с той, которую жаждал продолжить в счастливом дыхании своих детей.

Над Родниками во всю свою силушку светило солнце. Казалось, оно остановилось и, опаляя крыши построек, только здесь и полыхает негасимым пламенем.

На ставнях окон сидели и сыто ворковали обласканные теплынью старые голуби.

От автора

Какое-то время рассказ о «таёженке» лежал в моей памяти бесцельно, а после, во время работы над повествованием, взяло сомнение: было ли всё на самом деле или же это – легенда?

Долго искал место, откуда пришла «таёженка» на опытное поле и затем – на колхозные пажити. Помог случай. Попал в долину у подножия Саян. Стояла глубокая осень, но так же, как летом, солнце было ярким. Любопытно было видеть берёзы с ещё не опавшей, чуть пожелтевшей листвой.

Спутник мой, директор коопзверопромхоза Илья Проскурин, показал пепелище: здесь когда-то было село. Далеко простиралась равнина. Я заметил признаки пахоты, заросшей теперь ядрёным пырьём.

Спутник мой бывал тут и ранее, слышал от жителей сказы о благодатном климате и плодородных землях. Случалось, весною крестьяне выкапывали прозимовавшие в земле клубни картофеля.

Было вероятно: «таёженка» пошла из того тёплого в Сибири края. Слышал от спутника и имя человека, выращивавшего плодовитую пшеницу. Неизвестно, жив ли был в ту пору этот человек, но я видел его кормившее народ в лихую годину, знатное, теперь заброшенное поле. Может, когда-то снова придут сюда люди и положат в землю семена обновленной «таёженки».

И так уж повелось: иной раз, когда сажусь за обеденный стол и гляжу на ломоть хлеба, воскресает в памяти «таёженка». Рядом со мною – Данила Егоров и его сын Александр, Иосиф Петрович и Марина со Степанкой. Сошлись они по моему выстраданному и не потускневшему от времени зову, и кто-то, повторяя и оставляя, как завещание, рассказывает наречённую легендой быль о пшенице…

Каменка – Залари. 1985–1995 гг.

Крест на чёрной грани

Исповедь

У меня есть сердце, а у сердца память.

Народное

Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее, чтобы оно объяснило нам наше настоящее и намекнуло о нашем будущем.

В.Г. Белинский

Вопрошая прошедшее

Великая стройка у Падунских порогов сначала поторопила историков, археологов, правоведов обратить внимание на место будущего водоёма и попытаться узнать его тайности, а после, когда вода стала раздвигать узаконенное природой русло Ангары, и само это уже самотечное движение, размывая крутобережья, затопляя пади и обнажая древние поселения людей, явило признаки археологического характера.

В данном случае автор касается исследования в окружности старинного приангарского села Каменка, а также и событий в здешних местах в пору нэпа и Гражданской войны.

Вот что писал по этому поводу в боханской районной газете «Сельская правда» (№ 71 от 15 июня 1980 г.) старейший учитель истории Каменской средней школы Николай Васильевич Фетисов.

«В 20–30-х годах в этом районе вели раскопки иркутские археологи П.П. Хороших и А.П. Окладников. В 1950–1960 годах собирала подъёмный материал Братская археологическая экспедиция под руководством А.П. Окладникова.

С 1966 года краеведы Каменской средней школы обнаружили шесть размытых погребений и два немного повреждённых с западной стороны и собрали вещественный материал. Все эти погребения были расположены на второй террасе реки Ангары от новой нефтебазы (в прошлом дер. Ицыгун) до середины старой Каменки и относятся к эпохе неолита (позднекаменного века) и энеолита (меднокаменного века).

На размытом побережье найден инвентарь позднепалеолитической культуры (раннекаменный век): ручное рубило, скребки, скребловидные изделия, ножи, нуклеусы, зубы и кости мамонта, носорога.

На Баханской горе обнаружена каменоломня, мастерская палеолитического охотника, который с копьём в руках вступал в схватку с дикими животными.

В 1966–1968 годах археологический отряд Иркутского госуниверситета под руководством П.И. Лежненко обнаружил в окрестности Каменки три мезолитических поселения 10–11 тысяч лет тому назад, когда заканчивалось последнее обледенение в Сибири…»

Итак, уходя в глубь веков, учёные дают нам представление о жизни далёких предков. Но, вероятно, осталось и остаётся ещё много неразгаданного. И хранится под спудом времени когда-то скрытая тайна.

Об этом я подумал, когда знакомился с экспонатами в уже упоминаемом краеведческом музее села Каменки. Среди их множества я обратил внимание на аккуратно сложенный, довольно крупный человеческий скелет. Зрю: иной читатель, прочитав эти строки, упрекнёт автора, мол, нашёл о чём писать! Но сказано об этом не для страха. Скелет навёл меня на раздумья. Кто был этот далёкий человек? Ходивший много лет за тяжёлой сохой крестьянин? Воин из чингисхановского ополчения, пришедший на берега Ангары омыть рану, полученную в жестоком сражении? Или солдат колчаковской армии, покинувший её в час тревожный и потом до конца своей жизни скрывавший этот случай? Или павший от руки немилосердного соперника обречённый вечно остерегаться любовник?

Вероятно, современный учёный, наторевший открывать давние тайности, способен ответить на эти вопросы. Но как быть с загадкой психологического свойства, если те же учёные да и ревностные служители церкви толкуют о том, что нередко человек уходит в мир иной, унося навсегда какую-либо тайну, если перед кончиной он в порыве покаяния не откроет её сам.

Мой знакомый отец Виталий, высокий рыжеволосый молодой служитель одной из приангарских церквей, кстати, благосклонно отзывающийся о деяниях нынешних коммунистов за их приверженность идее социальной справедливости и прославляя жизнь в небесном царстве, в то же время утверждает, что унесённая в загробье тайна таковой и останется, ибо никому из живущих открыть её не дано. С отцом Виталием ввиду недостаточных познаний в области психической организации человека спорить не собираюсь. Скажу лишь о том, что ради сокрытия таинства человек готов пойти на самопожертвование и только при стечении особых обстоятельств выносит на суд Божий сокровенную думу. Одну из них довелось услышать.

Случилось это давно, в шестидесятых годах прошлого столетия, в ту пору, когда у Падунских порогов вовсю шло строительство очередной на Ангаре гидроэлектростанции, а если сказать точнее, уже было перекрыто материковое русло реки и стало заполняться ложе будущего огромного водохранилища.

Рукотворное море до неузнаваемости изменило места, где происходили события, положенные в основу книги. Нет тех весёлых прибрежных ангарских дорог, по которым в двадцатых годах минувшего столетия прошли друг за другом, время от времени пробуя силы в ожесточённых схватках, ополчения красных и белых, но всё одних по природному умыслу граждан славной Руси. Без радости и оставляя частицу души на прежних дедовских местах, перетаскивали мужики прибрежных деревень на новые указанные властью места свои пожитки. Постоит иной человек, видевший первозданные ангарские берега да острова, на диком ныне бреге, отрешённо махнёт рукой да про себя в утешение обкраденной души промолвит:

– Воды