многие парни, зная, что не правы, не хотят признавать своих промахов и еще больше раздувают пожар.

— Что случилось дальше, когда он послал Кеттеринга к черту?

— Кеттеринг встал из-за стола и предложил Крамеру повторить то, что тот сказал. Другие ребята, Миллер и старик, были уже готовы охладить Кеттеринга.

— Крамер хотел драться?

— Думаю, что да. Он, видимо, был большой дурак, если принимал эту ерунду за чистую монету! Хотя, может быть, я и ошибаюсь, но мне потом показалось, что Крамер был рад, что Миллер и старик встали между ними.

— Как звали старика?

— Мэрфи. Джон Мэрфи.

— Он тоже из города?

— Да, — Филдинг остановился и, подумав, добавил — Но из _ пригорода. Хотя пригород — это тоже город. Не так ли?

— Кеттеринг не показался ли вам слишком рассерженным?

— Даже очень. Злоба продолжалась и на следующее утро, он даже не попрощался с Крамером, когда ушел в лес.

— Но с другими попрощался? .

— Да, попрощался! ,

— И что случилось дальше? -

— Он побросал свои сумки в машину и уехал. Поехал вокруг озера, чтобы поскорее добраться до шоссе. Завтракал он в то утро очень рано. Остальные пошли охотиться спустя полчаса.

— Крамер пошел с ними?

— Нет. Он пошел один. Крамер был явно не в духе в то утро. Думаю, ему было неприятно, что остальные встали на сторону Рутера. Как бы там ни было, и Миллер, и Мэрфи пошли вместе с Рутером. Крамер пошел один.

— Давайте вернемся сейчас к Кеттерингу.

— Можно, — ответил Филдинг. — Вы действительно не останетесь обедать?

— К сожалению, не могу. Кеттеринг угрожал Крамеру?

— Вы имеете в виду… угрожал убить его?

— Да!

— Нет, не угрожал. Зачем?

— Как вы думаете, он сохранил злость на Крамера с тех пор?

— Черт его знает, не знаю. Он был сильно зол на Крамера. Он бы избил его, если бы тот вышел с ним на улицу.

— Как вы думаете, он мог убить Крамера?

Филдинг замолчал, словно переваривая то, что ему сказал Хейвз, а затем ответил:

— Кеттеринг был прекрасным стрелком, он любил убивать. Я не могу поддержать эту мысль, но как бы там ни было — стрелок он был отменный. — Филдинг снова задумался и после спросил — А что, Сай Крамер убит?

— Да, — признался Хейвз.

— Когда?

— Двадцать шестого июня.

— Вы считаете, что Кеттеринг ждал все это время, чтобы отомстить ему за ту пустяковую ссору в сентябре?

— Не знаю. Вы сказали, Кеттеринг был охотником. Охотники — люди терпеливые, не правда ли?

— Да. Кеттеринг был терпеливым малым. Как убили Крамера?

— Выстрелом из автомобиля. Из ружья!

— Хм-м… — замычал Филдинг. — Кеттеринг — чертовски меткий охотник.

— Вот и я так думаю, — ответил, вставая, Хейвз. — Благодарю вас, мистер Филдинг, за виски. Спасибо также за разговор. Вы очень помогли мне.

— Ничего, ничего, — ответил Филдинг, — мне было тоже приятно. Куда вы сейчас?

— Обратно в город, — сказал Хейвз.

— А затем?

— Ну а затем поговорим с теми четырьмя, гостившими у вас вместе с Крамером. Если у вас есть их адреса, мы сэкономим массу времени на их розыски.

— Да, конечно, адреса у меня записаны в книге для гостей, — ответил Филдинг. — У вас будет приятная возможность выбрать первого из них.

— Ага, — улыбнулся Хейвз.

— Ну, сэр, если бы я был Филом Кеттерингом, то я сию же минуту стал бы искать себе алиби!

ГЛАВА XI

Санд Спит — один из пригородов большого города. Было время, когда этот район использовался как клочок земли только фермерами, выращивавшими картофель, а также владельцами многочисленных вилл и усадеб по всему Ист Шо.

Плантации картофеля занимали почти все пространство полуострова, подходя к самой воде. А усадьбы и виллы теснились где-то перед береговой полосой. Фермеры выкачивали деньги из своих урожаев, а владельцы шикарных поместий наживались на сдаче их в наем. Фермеры любили собирать картошку, а «помещики» любили сладко поспать на морском ветерке. Днем и ночью поместья громыхали раскатами веселья: здесь развлекалась масса народу, начиная от популярных кинозвезд, продюсеров, актеров немого кино, теннисных чемпионов и кончая обыкновенными искателями приключений и услады с тугими кошельками. Гудеж стоял круглые сутки. А фермеры вкалывали на своих картофельных полях с утра до вечера.

Но иногда, после того, как раскаленное за день солнце смягчало свой жар, опускаясь за горизонт океана, и картофельные поля озарялись ровным лунным светом, фермеры не спеша брели к берегу, держа в руках одеяла. Расстелив их иа песке, они долго лежали и смотрели на бесконечные звезды иа темном небе.

А иногда, когда солнце закатывалось даже за верхушки высоких австралийских сосен в самом отдаленном конце полуострова, когда многочисленные гости вилл и усадеб накачивались до упаду коньяком и виски, накуривались до рвоты, владельцы этого рая у воды медленно спускались на пляж вместе со своими, едва стоявшими на ногах, гостями, которые валились ничком и вместо того, чтобы смотреть на звезды, дышали перегаром в темный песок.

Но все это было давным-давно. Когда началась война, содержать такие многочисленные и многокомнатные апартаменты стало нелегко: трудно было отапливать эти хоромы и внутренние теннисные корты. Хозяева стали распродавать их, но оказалось, что покупателей на них негусто. А вскоре, после окончания войны, картофельные владельцы обнаружили, что они сидят не на картошке, а на чистом золоте. Предприимчивый промышленник, по имени Исидор Моррис, купил первые двести гектаров картофельных наделов за бесценок и построил на нх месте недорогой пансион для ветеранов, возвращающихся с войны, и этот район стал называться по его имени — Моррис Таун. Исидор Моррис зажил роскошно и беззаботно. Другие предприниматели накинулись на эти земли как мухи на дерьмо. Земля, которая первоначально раскупалась за двести долларов, сейчас подскочила в цене до десяти тысяч за акр.

Дельцы разбили эти земли на шестьсот участков, н вскоре началось паломничество различного люда из большого города.

Сейчас Санд Спит продолжает делиться на малые и большие участки с маленькими н милыми домиками. Санд Спит стал районом небольших домов со средним достатком, с чистыми и ухоженными улицами.

Фил Кеттеринг жил в Санд Спите в месте, носящем название Шоукрест Хилз. Этот участок расположился в самом центре полуострова, далеко от берега, на месте, которое было когда-то плоским, как грудь девочки-подростка. Здесь почти отсутствовали деревья, если не считать неказистые серебристые сосенки, посаженные строителями в центре каждой лужайки перед домами.

Кеттеринг имел ранчо. Чтобы не вводить в заблуждение техасцев, нужно сказать, что здесь не было ничего напоминающего настоящие техасские ранчо. Просто архитектор, а может быть, строители или, еще