бессердечно ответила я. – Если забыл, то открой еще раз. Сайт, а не червей, надеюсь на твою догадливость, мой задушевный друг Отче Валя.

– И кто меня дернул тебе помогать, прелестное дитятко? – спросил Валька и тут же получил достойный ответ.

– Кто-кто, конь в пальто! – высказалась я со вкусом. – Или кот, тоже в пальто.

На этом интригующем моменте беседа завершилась, а разговор с Вандой возобновился с того же места. Тем же вечером подруга Верочка наконец меня достала поздним часом и радостно сообщила, что договорилась со своим специалистом, он завтра в полдень примет нас у себя, а практикует на съемной квартире в Марьиной роще. Приступить к делу может немедленно, это станет вдвое дешевле, а «бюгели» у него из лучших материалов.

– И не вздумай спорить, – заявила Веруня напоследок. – Он сказал, что ты просто сошла с ума, нормальные люди никогда…

– «Я пошла к дантисту и к специалисту, чтоб он мне вставил зуб», – неведомо откуда взялась цитата и развернулась сама собой. – «Дантист был очень смелый, он вставил зуб мне целый и взял за это рубь!»

– Ты о чём? – забеспокоилась Верочка. – Не рубль, конечно, но и не твои безумные тысячи баксов, подумай.

– Извини, подруга, думать поздно, – я спохватилась и пошла врать напропалую. – Те безумные тысячи уже в кассе, оприходованы и возвращению не подлежат. Правда, если ты возместишь, потом заплатишь за меня своему специалисту…

– Ты шутишь? – всерьез обеспокоилась Верочка. – У меня и денег таких нет.

– На нет и суда нет, – назидательно объявила я подруге. – Передашь ему привет и извинения в таком случае. Ни пуха ни пера!

Верочка не успела возразить, потому что случайно произошел отбой связи по моей мелкой небрежности, я припомнила, откуда взялась неожиданная цитата. От Вальки, вестимо! В далекой нашей молодости он любил применять всякий словесный сор ни к селу ни к городу, затем объяснился, что это взялось из сочинения Алексея Толстого, там упоминался неведомый череп Ибикус. Столько воды утекло, столько важного кануло в Лету, а идиотская припевка мало того, что болталась на задворках сознания, так вылезла на свет с ювелирной точностью в нужном месте и в надобное время. Отбой.

И вот наконец день испытаний настал, я оправилась на метро и в троллейбусе навстречу им, по ходу напомнила другу Вале, где буду ждать в означенный час, и что мобильник может быть вне доступности. В таком случае он сможет меня найти по номеру отделения, указанному на сайте, там будут знать мое местоположение.

Отче Валя тяжко вздохнул в трубку и заверил, что готов ко всему, кроме перевозки хладного трупа и тайного захоронения. Я одобрила его решимость, но заявила, что в упомянутом случае мое дело будет – сторона, поскольку любые приключения своего бездыханного тела мне в высшей степени безразличны. Валька отозвался в том духе, что я всегда была эгоисткой, ею останусь и за гробом.

Повеселившись таким образом, мы расстались до указанного времени, я вышла из троллейбуса и направилась прямиком в индустриальный пейзаж. В «ИКСаденте» меня первым делом повели в кассу и сняли с карточки оговоренную сумму в рублях, один миг – и денег как ни бывало. Но кассирша знала процедуру и рекомендовала спрятать карточку подальше, желательно под молнию, поскольку после операции будет трудно вспомнить и легко потерять. Случаи у них бывали.

Не стану живописать последующие приготовления, начну с облачения в операционный наряд с бахилами и шапочкой перед посадкой в кресло, в которое я вцепилась мертвой хваткой. Такое поведение пациентки вызвало недоумение у молоденькой сестрички, затем неудовольствие доктора, также пребывающего во всем хирургическом, даже при маске, она болталась под подбородком до решающего момента. Я мимоходом понадеялась, что руки он вымыл заранее, поскольку специальных перчаток в пределах видимости не обнаружила.

– Расслабьтесь, пожалуйста, Екатерина Дмитриевна, – заявил доктор, глянув в бумаги. – Пока ничего страшного, я сделаю обезболивание, после него вам будет море по колено, а потом, оно и будет потом.

– Хотелось бы думать, – на автомате ответила пациентка, но ослабила хватку.

– Думать уже поздно, – ответил доктор. – Я буду работать, а вы закройте глаза, если захотите. Инструменты, они производят впечатление, это верно.

Обезболивание произошло довольно болезненно, но процесс занял время, челюсть немела, я лежала в кресле, доктор сел рядом и решил развлечь жертву светской беседой.

– Не знаю, как вы, а я, пожалуй, вспомнил, откуда мне знаком ваш голос, – заметил доктор Кабитаска, бесцеремонно проверяя верхнюю губу на предмет заморозки.

Ответа, натурально, он не дождался, поэтому продолжил мемуар с того же места.

– Вы звонили по телефону, сослались на беременность и просили совета, не так? – спросил доктор для порядка.

– Так, – сказала я с усилием, затем добавила. – Пожалуй.

– И как ребенок? – вежливо поинтересовался доктор, неторопливо надевая маску.

– Отлично, скоро школу кончаем, думаем, что дальше, – честно ответила я.

– У нас следующий этап, – поделился доктор. – Учились в Германии, теперь устраиваемся на стажировку. И вам советую. Теперь откройте рот пошире и слушайтесь молча. Поехали.

Над дальнейшими процедурами следует опустить занавес хотя бы из милосердия, замечу только, что в ответственные моменты доктор принимался напевать почти про себя. И сквозь хруст, кровь и оторопь я уловила мелодию с обрывками слов: «В городском саду играет духовой оркестр, на скамейке, где сидишь ты нет свободных мест…» В тот же миг извращенные процессы в подсознании привели на память очередную цитату из Валькиного репертуара давних лет. А именно: «В мавзолее, где лежишь ты, нет свободных мест, в зале съездов заседает сто двадцатый съезд…» Но сообщить доктору поправки к тексту я не смогла бы, даже если захотела, а после стало совсем не до того по многим причинам.

Доктор отработал первую стадию, отложил в сторону щипцы (для пущего эффекта ему пришлось удалить еще парочку лишнего, он предупредил заранее), а я подглядела одним глазом. Далее он стал требовать от сестрички какие-то размеры, их не оказалось в достатке, она побежала на склад, тогда доктор легко перешел от трудов к отдохновению и возобновил общие воспоминания.

– Не помню, о чем мы толковали с вами тогда, – начал он эпически. – Только речь зашла о бывшем соседе по прозвищу Серёга Скот. Так? Значит я правильно помню. И жена вспомнила, она вам тогда тоже звонила. Так?

В ответ на оба вопроса пришлось ограничиться кивками, сестричка всё не шла, и доктор продолжил, сняв для удобства маску.

– В каком это было году, вы не помните? – спросил доктор, удовлетворился безмолвным отрицанием и продолжил. – Не то чтобы сразу, но после вашего звонка, спустя полгода