доцент. Я много чего могу. – я в последний раз перевернул мясо и отключил плиту – пусть попарится малость, нежнее будет. Открыв шкафчик, я достал пару стопок и поставил их на стол – рядом с уже начавшей подтаивать бутылкой. Заранее выложенные в пиалы солёные грибочки и огурчики очень органично смотрелись по её краям.

– Послушайте, Поп! Наука требует от вас подвига! Во имя человечества! Вы это понимаете?!

– Угу.

– От вас требуется собственно мелочь, ерунда – доставить нас на планету, к руинам среди которых находится то, что выгрузили из корабля Чужих. Разве вас не интересно?

– Очень!

– Вот! Я же говорил, что…

– Мне так же интересно, мой дорогой доцент, кто мне за это заплатит. И сколько?

– Как вы можете говорить о презренном металле, когда речь идёт о науке? Об открытиях, могущих пролить свет на историю человечества! – судя по тому каким пафосным слогом он начал выражаться – с финансированием его экспедиции были явные проблемы.

– Могу, дорогой мой. Могу. Я же наёмник.

– Деньги – это грязь!

– А я весьма нечистоплотен. Какой бюджет экспедиции?

В ответ доцент насупился и продолжил нести патриотическую чушь, взывая к моему чувству долга. Пока он так распинался в кают-компании появился Сергей и я кивком указал ему на стул.

– Это кто? – поинтересовался Сергей, кивая на экран, где продолжался сеанс агитации, плавно перешедший от воззвания к моему чувству долга к жалостливым просьбам не дать погибнуть величайшему научному открытию.

– Доцент с Зета-какого-то-том универа.

– Чего хочет?

– Что бы мы помогли ему.

– Поможем? – он потянулся к огурчикам.

– Не лезь, не знаю. Денег у него мало.

– Вы меня представите своему товарищу? – прервал свою тираду археолог.

– Это Сергей, мой оператор боевых беспилотников.

– У вас есть беспилотник? И боевой? – археолог даже всплеснул руками от радости: – Дорогой мой! Это же значительно повышает наши шансы!

– Стоп, уважаемый, – такое проявление радости меня насторожило: – Вы что, ожидаете сопротивление?

– Ну что вы, друг мой! Все враждебное там давно скисло.

– Протухло, – механически поправил его я.

– Не имеет значения, – отмахнулся он: – Я гарантирую вам и вашему коллеге…

– Моему подчинённому.

– Не имеет значения, – повторно отмахнулся доцент: – Я обещаю вам обоим лёгкую, просто легчайшую прогулку и славу в научном мире!

– Так. Доцент. Не крути. Что. Там. Нас. Ждёт?

– Я и не кручу! – попытался увильнуть он, но после моего отказа продолжить общение и угрозы немедленно, если он не расскажет всё, прервать связь и забыть о нём, он раскололся.

– Понимаете, там, на второй фреске, было изображено нечто… – он замялся, подбирая слова.

– Нечто злобное и опасное, охраняющее нечто спрятанное, да?

– Фреска была сильно повреждена, и мы не можем однозначно сказать, что там было изображено.

– Но это – опасное, да?

– Мы не знаем. Сохранился только маленький фрагмент с символами. Однозначно истолковать их нельзя. Символы были между утерянным фрагментом и фрагментом с чем-то, что спрятано в хранилище. Около спрятанного символы означают ценность и внимание. А вот перед ними символы значат внимание и осторожность. Хотя некоторые толкуют их последовательность иначе – как предупреждение проявлять двойную осторожность и двойное внимание, что, безусловно только подчёркивает ценность того, что спрятано в хранилище.

– То есть вы сами не представляете, что там лежит? – вклинился в разговор Клён, успевший незаметно для меня стащить огурчик и сейчас аппетитно похрустывающий им.

– В точку, молодой человек! Именно для этого я и прошу вашего колле… Простите, вашего доблестного командира, оказать нам честь и отвезти нас туда!

– Поможем науке, а, Командир?

– Обязательно, если в цене договоримся. И, кстати, хватит жрать закуску! Скажите, уважаемый, сколько груза и, главное – как далеко, нам тащить?

– Про груз вам, мой дорогой друг, не стоит и беспокоиться. Сущая ерунда для вашего корабля!

– Сколько? – я покосился на начавшую оттаивать бутылку – вокруг неё начала расплываться лужица из таявшего инея.

– Я всё подсчитал, – он чем-то зашелестел и достал пачку разлохмаченных листов бумаги: – Значит так. Ага, вот. – доцент вытащил один из них, густо покрытый неразборчивой с моего места, писаниной.

– Вот. База стандартная, быстровозводимая, автоматическая – 100 тонн. Мой дорогой, но увы – далёкий далёкий от научного прогресса, друг! Это – шедевр! Разработали мои коллеги с факультета Терра формирования. Повторю – это шедевр и венец научной мысли. Полностью автоматизированная система! Всё, что вам надо – спуститься до высоты в пятьдесят метров и сбросить комплекс на ровную площадку. И всё!

– Что – всё?

– Всё. Дальше он сам. Раскроется, возведёт купол, накачает воздух и, даже, создаст внутренние помещения.

– Сам?

– Да, именно сам! Это новый, гигантский шаг человечества на нашем пути освоения галактики! Вы только представьте себе, – он повёл рукой: десятки, нет, сотни кораблей разлетятся по Галактике, разбрасывая такие купола как зёрна новых колоний!

– Хм. А зачем? – я припомнил времянку Чипа: – Сейчас же есть такие же купола, стоят копейки, ставятся быстро.

– Этот рассчитан на шестьдесят человек.

– А те на десять. Ваш сколько стоит?

– Это пилотная модель, – недовольно пробурчал он.

– Ясно. – я повернулся к Сергею: – Напомни мне побольше жратвы взять.

– Зачем? – мой вопрос заставил его быстро убрать руку, уже почти дотянувшуюся до заветной пиалы с огурчиками.

– Слышал же, – я погрозил ему пальцем: – Экспериментальная модель. Значит там ни хрена работать не будет. И да, вот ещё. Туалетной бумаги надо взять с большим запасом. Сеймор, скажите, – я снова повернулся к экрану: – Сколько у вас человек в команде?

– Пара моих ассистентов, два десятка рабочих и ваш покорный слуга, – быстро ответил он.

– Двадцать три значит. А как долго вы планируете копать?

– Неделю, может дней десять. Видите ли, для той культуры нехарактерно проведение земляных работ. Их родная планета, насколько я владею данным вопросом, представляла собой каменистый планетоид с практически отсутствующим слоем грунта. Что означает – исключительно наземные работы, без углубления в грунт. Это, кстати, дорогой Поп, очень интересный момент!

– Что именно? – спросил я из вежливости, быстро прикидывая в уме количество людей и их биологические потребности.

– Эта, ныне вымершая культура, сумела оставить свои памятники не менее чем на четырёх планетах – в разных уголках вселенной.

– И что такого? По Галактике много мусора раскидано.

– Вы не понимаете! Их культура, их цивилизация была недостаточно развита, чтобы осуществлять полёты! Она даже не смогли оторваться от поверхности своей планеты!

– А как же тогда они на других? Клён, – я отвернулся от экрана: – Пометь себе, купить шестнадцать упаковок туалетной бумаги.

– Чего купить? – Сеймор аж поперхнулся: – Как вы можете думать о таком, когда я рассказываю о величайшей загадке вселенной?!

– Когда вы начнёте