том, что было. Но теперь Наташа решила спросить ее, несмотря ни на что.

– Ты сказала Илье, что хочешь сбежать с ним, – осторожно начала Наташа. – Ты реально хотела это сделать? Если это было сказано на фоне стресса, то я пойму.

– Я бы не поехала с ним, – ответила Катя. – Просто он сказал, что вы ему больше не нужны. Вот я и подумала, что он спокойно может нас убить. Я хотела удивить его, сбить с толку. По-моему, у меня немного даже получилось.

– У тебя получилось, – согласилась Наташа. – Как по сценарию. Как раз перед тем, как появилась полиция. Ты знаешь, я боялась звонить Звягину, когда догадалась насчет Ильи. Думала, что он меня не будет слушать. Но он выслушал и даже успел кое-что объяснить. Он и сам уже вышел на Илью, оставалось лишь установить его личность. Как ни странно, но ему помог Эдик. Сам Эдик с Ильей не был знаком, только с моих слов. И я лишь однажды упомянула, что Илья интересуется моей работой в Британском музее и уделяет непомерно много времени нашему общению. Эдик совсем не верит людям, он крайне осторожен и ищет подвох во всем. Он-то и рассказал о нем следователю, а я дополнила картину своими подозрениями, к которым Звягин отнесся, на удивление, серьезно. А дальше все оказалось делом техники: отпечатки пальцев Ильи, которые он оставил у меня дома, совпали с отпечатками из квартиры Мигунова и с теми, которые Илья забыл стереть в магазине Эдика, после того как подбросил ему пепельницу. Ой, голова кругом. А у вас есть вино на кухне? Не хочется в комнату идти.

Наташа получила свое вино, а Катя не стала его пить и выбрала зеленый чай.

– Звягин мне сказал, что после моего звонка тут же сообщит в Архангельск о том, что в гостинице может находиться возможный убийца Мигунова. Он попросил меня ни в коем случае не пытаться задержать Илью, но я не послушалась. Очень хотелось узнать, права я или нет. Потому и стала расспрашивать.

– Вы очень рисковали, – добавила Катя.

– Я все еще не верю во все это, – призналась Наташа. – Такой хороший парень был. Умный, любознательный. А я повелась, черт возьми. И платок тот спрятал у меня в доме! В керамической банке, которую я на кухне для красоты держала. Знал, сволочь, что я ее никогда не открываю.

– Все позади, – улыбнулась Катя. – А можно я спрошу?

– О чем?

Катя вышла из кухни и вскоре вернулась, держа в руках небольшую плоскую коробочку из-под конфет.

– Вот, – поставила она ее на стол перед Наташей. – Спасибо за то, что дали время все обдумать.

Наташа тронула коробку пальцем.

– Это то, о чем я думаю?

– Да, – подтвердила Катя. – Я долго думала… мы с Денисом думали и решили, что это нам ни к чему. Но я рада, что держала это в руках.

– Ты это мне отдаешь, что ли? – улыбнулась Наташа.

– Я хочу это вернуть в музей, – решительно заявила Катя. – Документ, подписанный рукой «девятидневной королевы», должен храниться в надежном месте. После пожара там наверняка установят камеры видеонаблюдения, а хранилище там надежное. Даже Илья не смог справиться с сейфом.

– Позволь мне посмотреть на него.

Крышка легла в сторону, и Наташа склонилась над бумагой. Она и сама понимала, что держать подобные этому раритеты ни она, ни Катя не смогут. Им нужны особые условия, которые будут созданы специалистами. Солнечный свет, влажность воздуха и прочее. Но ничто не смогло бы заставить Наташу отказаться от возможности еще раз взглянуть на сокровище и подержать его в руках.

– Только вот что мы скажем, когда отдадим это Юле? – спросила Катя. – По сути, я должна буду признаться в краже.

Наташа отпила из бокала вино и задумчиво посмотрела на Катю:

– Мы определенно что-нибудь придумаем. Она же смогла.

И Наташа указала на подпись в самом низу потемневшего от времени бумажного листа.

Кубок скифской царицы

Пролог

Весна 336 г. до н. э.

Александр стоял на обрыве, наконец-то умиротворенный, успокоенный очередной одержанной победой, очередным доказательством незыблемости его царской власти. Внизу струила свои стремительные воды река Истр, за спиной шелестели хвоей высоченные мрачные сосны острова Певка. Поодаль звенели стоны и крики раненных бравыми воинами Александра Македонского, рыдали плененные и уводимые с острова рабы – женщины, юноши, дети. Всем им найдется дело либо на родине царя, либо в его войске.

Сам Александр Македонский сжимал в огрубелых ладонях вещь, таинственнее которой сыну богов видеть не приходилось. Золотой, унизанный драгоценными каменьями, сияющий в скудном свете кубок. Трофей, полученный в честном бою. Сокровище царя трибаллов Сирма. Говорят, что сосуд сей дарует могучее здоровье и долголетие.

Любуясь проблесками мрачных кровавых лалов, глубокой таинственной зеленью смарагдов, лиловыми проблесками аметистов, юный царь погрузился в воспоминания.

Всего год как он занимает по праву престол Македонии. Отец его, Филипп, погиб загадочной смертью – возможно, был отравлен, и 20-летний воин был возведен на трон. Груз ответственности оказался велик. А ведь незадолго до этого Александра влекли честные бои и красивые женщины. Особенно глубоко уязвила его сердце одна из них – царица Артаксия, супруга скифского царя Афея. Престарелый Афей, и рядом с ним – прекрасная дева, черноокая и смуглая.

– Не может дева быть подобной красоты! – помнится, воскликнул тогда потрясенный Александр, обращаясь к отцу. Умудренный годами и не понаслышке знакомый с женским коварством и притягательностью, царь Филипп вздохнул:

– Она супруга царя Афея. Сын, мы можем взять скифов в плен. Пусть даже из одной прихоти, – по тону отца непонятно было, серьезен ли он или шутит над восторженным юнцом.

– Но доблести в том мало, отец, – заявил Александр. – Взять в плен давнего соратника и снасильничать жену его…

Впрочем, пленить скифов все же пришлось. Афей, будучи в годах и бездетным, обещал отписать свой трон царю Филиппу, можно сказать, побратиму. Но тут Артаксия понесла, и у царя Афея появился сын, а у скифского трона – прямой наследник. Давние договоренности быстро канули в реку забвения. Дружеские отношения – тоже. Напуганный тем, что Филипп может претендовать на трон, Афей пошел войной, стремясь захватить Македонию.

Победа над скифским народом нелегко далась Филиппу, царю Македонскому, и сыну его Александру. Царь Афей бился как лев, не желая сдаваться на милость победителя. Но македонцы были сильнее. Скифов пленили, и то был честный плен. Но потом владыки, Филипп и Афей, примирились.

Вскоре