Марии Тюдор. А вот насчет везения я бы не была так уверена. Сам Ченслор, возвращаясь из России в Англию, к родным берегам, утонул. Его корабль разбился возле берегов Шотландии. А вот та, которую он спасал, еще некоторое время пожила в доме Якова Фельдмана.

– Интересно, а от чего она умерла?

– Да от чего угодно. Наверное, из-за болезни. В те времена с ними справлялись плохо. Она могла заболеть еще раньше, во время плавания. На корабле ведь тоже что-то случилось. От чего-то скончался Генри Грей и еще один человек, которых она похоронила в Холмогорах. В общем-то, если представить, что целью ее побега был ребенок, то получается, что девушка после его смерти осталась одна в чужой стране, где ее никто не знал и не понимал. Возможно, она так и не оправилась, а о возвращении в Англию не было и речи.

– Или она умерла от тоски по дому, – сказала Катя. – Потому что дома даже стены лечат, а у нее таких стен не было.

Наташа положила лист бумаги на кровать.

– Джейн написала это вскоре после свадьбы, – поняла она. – Скорее всего об этом указе почти никто не знал. Ты представляешь, что тот мальчик мог бы впоследствии претендовать на английский трон? Нет, ты только представь, как эта старая бумага может повлиять на нынешних монархов? Это же как низвергнуть вековую парадигму со всеми ее формами управления. Боже мой, боже мой!

Катя и сама испытывала что-то сродни эйфории, но в тяжелой степени. Тихое помешательство Наташи ее не испугало, она поняла все, что услышала, но теперь испытывала беспокойство по поводу благополучно сворованной вещи.

Наташа вдруг тоже вспомнила про музей.

– Так, – повернулась она к Кате. – А теперь скажи, почему ты унесла это с собой, ничего не сказав Юле?

– Потому что это моя находка, пусть и случайная. Похоже, в музее об указе никто не знал до сегодняшнего дня, – ответила Катя. – И это не воровство, иначе бы Юля с полицией уже были бы здесь.

Такая простота убивала, но в глубине души Наташа признала, что Катя мыслит довольно логично.

– Да ты мастер обнаруживать сокровища, – заметила она.

– Действительно. Наташ, а вы это собираетесь вернуть в музей?

– Еще чего. Не говори ерунду. Если все так и было, как ты рассказываешь, значит, находка наша.

– Все так и было, – поклялась Катя.

– Тогда все в порядке.

– Хоть это и нечестно?

– В музее был один молитвенник. Он там и остался, – пояснила Наташа. – Видеонаблюдение там не ведется, если ты помнишь.

Но Катя нервничала. Теперь, когда она призналась в содеянном и увидела себя со стороны, все казалось не таким уж и безобидным. Она думала, что если облегчит душу, то ей станет легче, но получился обратный эффект, и, даже несмотря на то что Наташа оказалась на ее стороне, никакого облегчения она не почувствовала.

– Отпечатки, которые я снимал в квартире того деда, и отпечатки, оставленные на поверхности двери антикварного магазина, совпадают, – объявил эксперт и положил на стол Звягина заключение. – И там, и там были два человека. Этот твой Кумарчи и кто-то еще.

– Значит, кто-то еще успел побывать в магазине и в квартире?

– Он не просто побывал в магазине ‒ он зачем-то облапал дверь снаружи и изнутри, – пояснил эксперт. – Причем внутренняя сторона двери заляпана смазочным материалом, которым обычно обрабатывают дверные петли. Но если снаружи отпечатки именно на петлях, то с другой стороны они в основном в районе дверной ручки. Короче, проник твой таинственный преступник в магазин, сделал свое таинственное дело, а потом ушел. Все, моя задача выполнена. А, и результаты ДНК пришли. На пепельнице обнаружены следы крови Мигунова и те же отпечатки.

– А подозреваемый?

– Его «пальцы» тоже нашлись на пепельнице. Но вот в чем загвоздка ‒ они полустерты, и я даже не знаю, как ты пришьешь это к делу. Самые свежие наложены сверху. Давай объясню проще: сначала пепельницу взял в руки подозреваемый, потом ее протерли, а уже потом ее превратил в орудие убийства тот, чьи отпечатки мы нашли на двери в магазине. Все было именно в такой хронологии.

Звягин переварил услышанное. Лучше никто бы объяснить не смог. Коротко и ясно.

– Спасибо, дружище.

– Сделал все, что в моих силах, и так быстро, как смог, – развел эксперт руками. – Теперь могу идти?

– Я твой должник, – напомнил Звягин.

– Слышу это от тебя лет десять точно. Сегодня ты произнес эту фразу в тысячный раз, – хмыкнул эксперт и вышел из кабинета.

Звягин взял заключение в руки, поднес ближе к лицу. За последний год его зрение стало стремительно ухудшаться, но к офтальмологу он не торопился, полагая, что работе это никак не помешает. Но теперь, глядя на документ, но, видя вместо букв и цифр расплывчатую фигу, он изменил свое мнение.

Несмотря на поздний час, он потребовал привести на допрос Эдика, а когда увидел его, то снова столкнулся с выражением ледяного спокойствия на его лице. Несмотря на проступившую на лице щетину, Эдик выглядел чуть ли не надменно, что заставило Звягина по старой доброй привычке внутренне выругаться.

– Как дела? – поинтересовался Звягин, наливая себе чай. – Чайку будешь?

– И ужин в ресторане. Ничего нового не придумали? – равнодушно спросил Эдик.

– Ничего нового ты, похоже, мне не сообщишь.

– Все, что я знал, я рассказал. Добавить нечего.

Звягин поставил перед Эдиком кружку с чаем:

– Пей.

Эдик и бровью не повел.

– Пей, говорю, – настойчивее повторил майор. – У тебя сегодня праздник.

– То-то у меня с утра настроение хорошее.

– Дело приняло другой оборот.

– В каком смысле? Я еще кого-то убил? – усмехнулся Эдик. – Так это у вас праздник, а не у меня.

Звягин с неприязнью посмотрел на Эдика:

– Ты знаешь, Кумарчи, что тебе крупно повезло? Все улики были против тебя, включая историю твоего знакомства с Мигуновым. Ты получил от него на день рождения царский подарок ‒ это ли не повод захотеть прибрать к рукам остальное? – Эдик не выдержал, дернулся всем телом в сторону майора, но сумел вовремя остановиться. Движение вышло быстрым, яростным и только мысль о том, что за дверью Эдика ждет конвойный, заставила его взять себя в руки.

– Ты совсем больной?! – тихо спросил он. – Отрываешься на мне, доблестный, как тебя там? И сам ведь знаешь, что я и пальцем дядю Мишу тронуть не мог, потому что он был мне вместо отца и матери. И да, сволочь, магазин в подарок ‒ это круто. Это охеренно круто! Это тебе не носки на двадцать третье февраля. Был