— Он сказал — никого подозрительного, — сказал первый. — А мне эта толпа кажется подозрительной.

— Нельзя настолько обобщать, — пропищал третий стражник. — Например, тот верзила с молотом ужас какой подозрительный. Но вон там пара детишек. Вряд ли они подозрительные.

— Вдруг они гномы? — предположил второй. — Они же подозрительные.

— А вот это совсем расизм, — заметил третий. — Нельзя запросто говорить, что все гномы подозрительные. Очень разнообразный народ. Конечно, некоторые совсем засранцы, но есть и милые.

— А-а, он запал на ту коротышку в борделе, — сообщил второй.

— Что, если и запал? — огрызнулся третий. — О вкусах не спорят. А я человек без предрассудков. Очень даже. Попробуй сам задницу-коротышку. Поймешь тогда, чего не знал в жизни.

Балур заметил, что Чуда стиснула зубы. Сильно.

— Проблема в том, что никто нам не дал определения «подозрительности», — поделился сомнениями второй. — Слишком тут много субъективности.

— Не слишком, мать его, не слишком, — тяжело выговорил первый стражник. — Субъективность, мать его, тут главное. Ты же стражник. Профессионал. Тебе платят за то, чтобы ты различал. Если ты не можешь определить, кто тут подозрительный, а кто нет, ты не стражник, а гребаный зевака из толпы.

— Джоэль, потише! К чему так сильно выражаться? — возмутился третий.

— Это ты называешь «сильно»?

Второй стражник сделался несчастным и оперся спиной о палисад, ковыряя ногою землю.

Балур открыл рот, чтобы просветить стражников. Но не успел ничего сказать.

— Так ты предлагаешь поделить их на две группы — подозрительных и милых? — спросил Джоэль у третьего.

— Думаю, нам нужно оценивать их по отдельности, — заметил тот. — Это единственный честный способ работы.

— Фредерик, это же непрактично, — сказал Джоэль.

Балур снова открыл рот, желая высказаться, — и снова на него не обратили внимание.

— Нужно оценивать толпу как единую сущность, — заключил Джоэль. — Это единственный практичный способ.

— Я человек принципов, — заявил Фредерик, выпячивая грудь. — А принципы выше практичности.

— Теперь мы знаем, почему я капитан, а ты нет, — заметил Джоэль.

— Из-за коррупции в наших рядах! — горячо возразил Фредерик.

— Не коррупции, — поправил Джоэль, качая головой, — всего лишь из-за несовершенной кадровой системы в несовершенном мире.

Именно в этот миг Балур начал бить стражников по головам. Бац! Бац! Бац! Один за другим — на земле. Легли, как дрова в поленницу. Балур протянул руку и распахнул ворота Африла, затем отступил в сторону и позволил Фиркину завести толпу в город.

— Весьма по-джентльменски, — отметила Чуда, глядя на ящера.

— Варварство суть не исключает вежливости, — сказал Балур, по-прежнему глядящий на стражников.

Улыбка Чуды была ему приятна.

Дантракс знал, что масса людей завидовала умению драконов летать. Но почему — не мог взять в толк.

Дышать огнем? Это да. Величественность разрушения. Длинные ужасные когти? Острые жуткие клыки? Кого угодно разорвут в клочья. Враг не успеет и замахнуться. Да, такому кто угодно позавидует.

И длинному гибкому телу — тоже. Оно такое привлекательное, изящное, гладкое. Отнюдь не громоздкое, как у больших земных зверей. А какое грациозное! Природная драконья красота кого угодно оставит бездыханным от восхищения…

Но летать? Тащить свою величественную задницу по небу, медленно, болезненно пропихиваясь сквозь воздух каждым махом огромных крыльев? Столько разбегаться, столько искать место для посадки, да еще прикидывать, как именно сесть, и в придачу заиметь нудную боль меж лопаток? Нет, Дантракс решительно не видел в этом ничего привлекательного.

Конечно, дело еще и в золоте. Люди завидуют драконам из-за него тоже. Но это как раз понятно. Золото — прекрасное. Оно блестит. Успокаивает. Нежно и плотно обнимает в ночи, когда спишь. Оно убаюкивает, лечит душу, истерзанную испытаниями и невзгодами суровой жизни.

Если бы только золото не было таким тяжелым!

Дантракс летел, неся полный сундук любимого золота, и Дантраксу все меньше хотелось его нести.

Неудивительно, что Дантракс на полпути до острова, над крепостью своей стражи, выпустил из когтей большой сундук с золотом и самоцветами, который тащил домой. А вместе с ним — и все прочее, найденное на поляне. Дантракс решил, что сокровище все равно прибудет в конце месяца вместе с налогами за год. А до того времени есть чем развлечься.

Дальше Дантракс полетел налегке. А сундук понесся вниз, прочь от беспечного нового хозяина.

От губ Билла Летти отвлек неприятный толчок в животе. Может наконец-то проснулась совесть? Или рассудок? Летти осмотрелась.

Тьфу, черным-черно.

Рука Билла скользнула, нащупала затылок Летти, запустила пальцы в волосы.

— Иди ко мне, — шепнул он.

— Я совершенно уверена, что мы падаем, — сказала она и подумала, что следовало бы перепугаться.

— Нас держит дракон, — напомнил Билл. — Он наверняка не рухнет наземь. Он снова наберет высоту.

Билл попытался отвлечь Летти, положив руки на ее попу. Честно говоря, это и в самом деле здорово отвлекло.

Именно в этот миг сундук врезался в берег озера Африл. Билл с Летти пережили падение благодаря толстой обивке, очень тщательно прикрепленной фермером-пророком к стенкам сундука. Но бутылки с зельем из уют-травы, увы, не вынесли надругательства.

В мгновение ока сундук заполнился стеклом, жижей и испарениями. Летти успела выдохнуть: «Вот же дерьмо!» Затем ее легкие заполнились парами — и наступило беспамятство.

Балуру не хотелось думать о своем времяпровождении как о злостном безделье. Он выжидал. Сделал тактическую паузу. И заполнил ее… в общем, воспользовался возможностью промочить горло. Было бы странно ее упустить.

За окном таверны солнце склонилось к горизонту, тронуло воду озера Африл. Мутная коричневая гладь преобразилась в огненный разлив.

И это не единственный огонь сегодняшнего вечера.

Сперва Балур приписал ораторские успехи Фиркина огненной траве, из-за которой у несчастных жителей деревни поехали мозги. Успех проповедей по дороге сюда… ну, бедные поселяне серьезно пострадали, а душевные травмы действуют на рассудок. Ведь это тяжело — видеть, как убивают хозяина и господина, пусть и тирана. Очень путает мысли. Балур это понимал. А те, кто сбежался поглазеть на Билла и послушать Фиркина… ну, их очень угнетал Консорциум драконов, ясное же дело. Беглые крестьяне — они не в себе и легко западают на фиркинское безумие. Оно притягательное, в особенности для чокнутых. А если бедолаги бросили дом, чтобы идти за дурацкими слухами, — здравым умом у них и не пахнет.