чудом сохранившимся наручным часам, как часто проходит патруль – каждую третью-четвертую минуту. Наконец он просто заснул за прилавком и только рано-рано утром решился оставить свое укрытие, сразу после того, как прошел патруль. Он раздвинул проволоку в заранее присмотренном месте – видно, кто-то уже пользовался этим проходом – и проник в гетто. На руках и на шее у него – глубокие кровоточащие царапины.

Роману только одиннадцать, но он был вынужден сам спасать свою жизнь. Я думаю, для этого нужна сильная воля – пройти весь этот длинный и опасный путь домой.

Роман по-прежнему говорит, не останавливаясь, у него неодолимая потребность высказаться, объясниться, оправдаться, что он не выдержал и вернулся. Он говорит все это мне – потому что это я задал ему вопрос. Сара сидит, уронив руки, около Пинкуса в своей розовой ночной рубашке и повторяет: «Прости меня, прости меня, что я наделала…» Пинкус тоже не знает, что делать, нечасто я вижу его таким растерянным. Но мне кажется, что сейчас не время лить над Романом слезы. Уже начинает светать. Я надеваю сандалии и говорю ему: «Пошли-ка вниз, тебе надо умыться и привести себя в нормальный вид. А потом сходим в Заразку, надо обработать твои раны и нарывы. Мама, достань для него что-нибудь чистое, мы скоро вернемся». У Романа ничего не осталось из того, что он брал с собой на «ту сторону». Сара возвращается к реальности – Романа надо одеть и накормить.

Когда внизу, в холодном сарае, служащем общим умывальником, я помогаю Роману стянуть грязные тряпки, и вижу, что гнойники и царапины у него по всему телу, вся кожа шероховатая и красная. Не так-то легко отмыть его в нашей умывальне холодной водой и куском мыла, который не мылится. Наверное, придется отмывать его в несколько приемов – я уже вылил вторую воду, как будто бы она менее грязная, наверное, на этот раз хватит. Я вижу, что он падает от усталости. Я вытираю его старым тонким полотенцем и рассказываю, что произошло в гетто, пока его не было – главным образом для того, чтобы отвлечь его от мыслей о собственном унижении.

Когда мы возвращаемся домой через внутренний двор, гетто начинает просыпаться, над горизонтом уже появилось солнце. Роман борется с усталостью, он все еще чувствует себя преследуемой дичью, но уже понемногу успокаивается. Он немного пришел в себя после купанья, я расчесал его мокрые рыжеватые волосы. На столе уже стоит еда – никто не может сравниться с Сарой по части найти что-нибудь поесть, когда это необходимо. Она приготовила тарелку жидкого, но горячего супа, откуда-то взялся кусок хлеба, хотя утренний паек еще не выдавали, немного мармелада и какой-то горячий напиток, по виду почти не отличающийся от чая. Но Роман ест плохо, хотя он, должно быть, голоден – не ел два дня. Ему все труднее открывать глаза, иногда он приваливается ко мне, пока ест. Но радость от того, что он снова дома, пересиливает все остальное, он заражает ей нас всех. Сара помогает ему добраться до постели перед тем, как она, Пинкус и Рози уходят на работу. Я остаюсь дома, чтобы помочь Роману, когда он проснется. Никто не возражает мне, когда я говорю, что мы должны держаться вместе, что бы ни случилось. Только бы быть всем вместе. Может быть, этого и не надо было говорить – и так все понятно.

День выдался пасмурный, немного прохладный. Когда Роман просыпается, мы идем в медпункт, чтобы перевязать и смазать йодом его раны и нарывы. Пожилая медсестра делает все очень быстро и профессионально, к тому же Роман, поспав несколько часов, уже почти пришел в себя. Смотреть на него, пока он лежит раздетый на жесткой кушетке в медпункте, страшно. Но он уже радуется как ребенок, да он и есть ребенок. Он радуется, он вприпрыжку бежит по булыжным и немощеным улицам гетто, хотя конечно же понимает, что гетто – вовсе не безопасное место. Ни Роман, ни я, ни пожилая медсестра, никто из нас не знает, что Малому гетто осталось существовать всего десять дней. Скоро мы снова будем разлучены.

Когда 26 июня 1943 года начинается ликвидация Малого гетто, Германия уже не просто проиграла войну, но поставлена на колени – рушится вся только что созданная империя. Об этом знает весь мир, в том числе и немцы.

Двухсотпятидесятитысячная армия стран Оси уже капитулировала в Северной Африке, американские войска прибывают в Великобританию. Уже полгода, как американские самолеты совместно с английскими все более беспощадно бомбят Германию. Американцы днем, англичане – по ночам. Немецкая армия уже не получает необходимой поддержки с воздуха, их истребители отвлечены защитой городов и военных объектов в самой Германии. Когда немцы занимаются ликвидацией Малого гетто, остается только две недели до высадки союзников в Сицилии и ровно месяц до падения Муссолини. Война на море тоже прошла поворотный пункт. Наступление японцев на Австралию остановлено – всем известно, что во время неудачной атаки на остров Мидуэй уничтожено не только огромное количество японских самолетов, но погибло и ядро японского военного флота – потоплены четыре самых больших авианосца, которые во многом обеспечивали предыдущие успехи японцев. Но самое важное – американское и английское вооружение и военные материалы беспрепятственно поступают в Советский Союз.

Немецкое наступление на востоке полностью выдохлось. Немцы не достигли ни одной из своих целей. Им не удалось взять Москву, они не дошли до богатых нефтяных месторождений на Кавказе. Длительная осада Ленинграда прорвана, Ростов вернулся к русским, а 2 февраля сдалась огромная немецкая армия под Сталинградом – не помогло даже то, что Гитлер незадолго до этого произвел генерала Паулюса в фельдмаршалы. Затянувшаяся по приказу Гитлера совершенно ненужная оборона Сталинграда и потеря ключевой 8-й армии решающим образом ослабили и истончили немецкий фронт в Советском Союзе. После последней бессильной попытки наступления летом 1943 года – оно продолжалось не больше недели – немецкий фронт покатился на запад. Население оккупированных территорий опомнилось от шока, вызванного ошеломляющей жестокостью немцев по отношению к гражданскому населению. Повсюду начало расти партизанское движение, поддерживаемое воздушными поставками вооружения – наконец-то союзники перестроили свою промышленность.

Но в изолированном и отрезанном от мира Малом гетто в Ченстохове мы ничего обо всем этом не знаем, когда немцы проводят наиболее успешную из своих военных операций – атаку против 6000 истощенных и безоружных, хотя теперь уже и не совсем беззащитных людей.

Ликвидация Малого гетто

Фрау Мосевич удается каким-то чудом раздобывать заказы для своей мастерской. Она обеспечивает работой всех еврейских мастеровых. Мы работаем шесть дней в неделю,