он, какая неудача их постигла. Мы, молодые, потрясены событиями на площади, но одновременно переполнены гордостью, мы чувствуем, как в душе растет воля к сопротивлению. Но как и чем защищаться? Другие, в первую очередь те, кто постарше, настроены критично. Зачем было рисковать жизнью, ведь то, что сделали Менделе и Изя – бессмысленно.

Для меня Изя Фейнер, Менделе Фижелевич, курьеры, которые ночевали у нас, да и все участники БЕО в Ченстохове – последователи и предшественники юношей и девушек, уехавших в Палестину, чтобы ценой немыслимых жертв превратить непригодные для жизни малярийные болота и каменистые пустыни в цветущую страну. Халуцим. Пионеры.

Вместе с теми немногими пережившими лагеря уничтожения, которые позже на кораблях нелегально прибыли в Палестину, они построят Хагану и Пальмах, они с контрабандным оружием будут до последней капли крови защищать крошечный участок земли, который перепал еврейскому народу в результате голосования в ООН, голосования, на результаты которого повлияли угрызения совести мировой общественности. Во всяком случае, мы надеемся, что это так, что это были именно угрызения совести, хотя скорее всего за этим решением стояли другие, так называемые геополитические мотивы.

Если бы Библия не была уже написана, возвращение евреев на свою землю через девятнадцать веков могло бы стать одной из самых ярких ее глав.

Израиль – маленькая страна, будущее ее по-прежнему тревожно. Но для нас, евреев, живущих в других странах, это вечный символ того, что нам есть где искать защиту. Даже не для нас самих, нам это уже не нужно – но для наших внуков и правнуков. Потому что мы с горечью понимаем, что массового истребления евреев не произошло бы, если бы в тридцатые годы Израиль уже существовал.

Немцам не разрешается иметь еврейскую прислугу. Но капитан Дегенхардт позволяет себе нарушить предписание, у него есть еврейская служанка, которая к тому же целые дни проводит в его временной квартире в Ченстохове – ее зовут Хеленка Танненбаум. Хеленка – светловолосая красавица. Она высокого роста, во всяком случае, выше, чем малорослый, особенно для полицейского, Дегенхардт. Гладко зачесанные роскошные волосы собраны в тугой узел на затылке, у нее красивая, легкая походка и зеленые яркие глаза. Она всегда одета со вкусом, несмотря на то что в гетто очень трудно одеваться красиво, всегда выглядит свежей, ведет себя приветливо и естественно со всеми. Хеленка Танненбаум – хорошо воспитанная, образованная девочка, она выросла в одной из тех семей, которые принято называть «хорошие» – не очень богатой, но образованной и интеллигентной.

Никто не знает, как долго Хеленка работает у Дегенхардта. Кто-то говорит, что он заметил ее во время одной из селекций перед «Металлургией», другие считают, что Дегенхардт обратил на нее внимание еще раньше, приказал ей явиться в полицию, а там распорядился, чтобы она ему прислуживала – и она не посмела отказаться. Каждый день около девяти утра, после того, как всех уже разобрали по рабочим местам, за ней приезжает шофер Дегенхардта сержант Ункельбах. Он вежлив и предупредителен, распахивает перед ней дверцу служебной машины. Но Хеленка, кажется, вовсе не рада такому невероятному обращению с ней, еврейкой, наоборот, она постоянно печальна, как будто ее все время что-что мучает.

Она ни с кем не обсуждает свои обязанности в доме Дегенхардта, да никто и не спрашивает. Говорят, что иногда Ункельбах не привозит ее в гетто вечером. Несмотря на все это, никто из обитателей гетто не осуждает и не презирает Хеленку, по крайней мере, никто из тех, кого я знаю. Совершенно ясно, что это не она сделала выбор. И завидовать здесь нечему, все ее жалеют – ведь что бы потом ни случилось, такое пятно не отмоешь. Мне очень жаль красивую Хеленку, может быть, мне жаль ее больше, чем кого бы то ни было.

Незадолго до ликвидации Малого гетто Ункельбах приезжает за Хеленкой позже обычного. Он не так вежлив, как обычно, дверь машины ей приходится открыть самой. В тот же день Ункельбах застрелил Хеленку на обычном месте казни – на еврейском кладбище.

В гетто ходят разные слухи. Говорят, что Хеленку Танненбаум убрали, потому что в Ченстохову должна была приехать жена Дегенхардта. Другие слышали, что Дегенхардт получил нагоняй от начальства за служанку-еврейку. Поговаривают также, что Ункельбах изнасиловал ее перед смертью. Но все равно, на удивление мало сплетен о красавице Хеленке Танненбаум – женщине, погибшей из-за своей красоты.

Много месяцев позже я услышал, что Дегенхардт якобы был на самом деле влюблен в красивую и изящную Хеленку, что он долгое время не мог прийти в себя, когда получил приказ ее казнить.

Но одно совершенно ясно. Никогда и ни при каких более или менее нормальных условиях не мог бы капитан Дегенхардт из лейпцигской полиции иметь такую умную, добрую, изысканную и образованную красавицу, как Хеленка Танненбаум, в служанках, а тем более – в любовницах. Никогда и ни при каких условиях, если бы дело не происходило в оккупированной Польше, если бы он не распоряжался еврейским гетто в Ченстохове и не имел неограниченной власти над его населением.

Роман, Рози и я

Начало июня 1943 года. После необычно теплой зимы весна пришла рано, постоянные дожди превратили немощеные улицы Малого гетто в болото.

Как-то утром Сара и Роман не пошли на работу. Когда я вернулся вечером, Романа не было дома. Сара рассказывает, что польская семья в деревне под Ченстоховой согласилась его взять. Место, похоже, надежное – Роману только одиннадцать лет, он слишком мал, чтобы уцелеть при следующей Акции. Он ушел из гетто с группой плотников. Они спрячут его под брезентом в грузовике, который ежедневно увозит их на работу в Гнашинь Горни, недалеко от той фермы, где будет скрываться Роман. Ему дали точное описание, как найти это место, к тому же поляки будут встречать его на дороге.

Мне очень грустно, но я понимаю, почему Сара рассказывает мне все это задним числом. Я, наверное, стал бы противиться этому плану, я боюсь, что Роман растеряется и попадется. Я ничего не говорю, говорить особенно нечего, моя бедная мама полушепотом повторяет только свое вечное: «Один из нас должен спастись». Мы знаем, что положение в Малом гетто безнадежное – но стараемся об этом не говорить.

Я сохранил свои учебники из школы и с тех прервавшихся с началом акций истребления подпольных курсов. Я даже раздобыл учебники для старших классов, их полно в гетто, они никому не нужны. Я продолжаю заниматься с того места, где окончились занятия профессора Меринга. Кроме обычных учебников, достал задачники по