сквозь которую виднелись очертания сложенных крыльев, босые ноги покрыты пылью. Золотистые волосы заплетены в тугую косу, пара прядок выбилась и колыхалась на ветру.

Фея медленно пробиралась в противоположную от меня сторону. Я, выбравшись из укрытия, последовал за ней, стараясь не ступать на сухие ветви. Когда между нами осталось не более десяти шагов, рванул вперед и, обхватив Касандру за талию, со смехом упал на груду пожелтевших листьев. Девушка, взвизгнув от неожиданности, упала на мою грудь и фыркнула на меня. Фея делала так каждый раз, когда я заставал ее врасплох.

«Я подую, и все твои демоны выйдут из тебя».

Жаль только, что так просто их было не изгнать.

Касандра, успокоившись, обмякла в объятиях и положила голову на мою грудь, руками обхватив шею. Это был ее первый год пребывания в поселении. Девушки сторонились феи, говоря, что они давно умерли и это злой дух, который пришел из ада на землю. Когда увидел, как одна из дриад пыталась заточить Касандру в клетку из листьев и лиан, я впервые потерял над собой контроль. Злость, словно тягучий мед, заполонила собой нутро, взывая убить, напитаться кровью. Я схватил дриаду за шею и принялся ее душить, упиваясь тем, как девушка силилась вырваться из хватки и пыталась рвано вдохнуть воздух. Касандра, которая лежала чуть поодаль, – лохматая, в изодранном платье – вскрикнула, подбежала на трясущихся ногах, схватила за руку и пыталась отодрать мои пальцы от шеи дриады. Я не мог ослабить хватку, чувствуя, что тяга убить обидчицу Касандры превыше всего – зов Смерти, который прозвучал где-то извне, был слаще любого вина.

Я потерял Касандру из виду, но лишь на мгновение. Та успела поднять массивную ветку, которую едва могла обхватить руками, и, замахнувшись, со всей силой ударила меня по запястью, не задев при этом дриаду. Я зарычал от боли и выпустил обидчицу. Увидев Касандру, которая тяжело дышала, выронив ветку из рук, будто прозрел. Обхватив тело феи, пытался прижать девушку к себе, но она оттолкнула меня, вытирая следом слезы, которые текли по ее лицу.

– Ты мог убить ее! – закричала девушка, указав дрожащим пальцем в сторону дриады, которая сидела на траве и кашляла, потирая шею, где недавно были мои пальцы. Жажда крови постепенно уходила, оставляя после себя лишь пустоту и неутоленный голод.

– Я убью каждого, кто посмеет притронуться к тебе. Я…

Касандра вскинула руку и мотнула головой.

– Не надо, Йенс. Я не могу ответить тебе взаимностью, и ты пожалеешь о своих словах, возненавидев меня.

– Я никогда не смогу тебя возненавидеть, Касандра.

Девушка стояла будто в каком-то оцепенении – плечи чуть подрагивали, губы плотно поджаты, а из глаз текли слезы, которые она уже не пыталась смахнуть. После нескольких минут тишины Касандра произнесла – тихо, хрипло:

– Пообещай, что никому не причинишь вреда. Пообещай, что позволишь мне самой решать свою судьбу и не станешь контролировать каждый мой шаг.

– Касандра…

– Пообещай!

Я рыкнул и подался вперед, но фея отшатнулась, сделав пару шагов назад. Я замер, испугавшись решительности, которая возрождалась в фее. И сдался, о чем жалею до сих пор.

– Я обещаю тебе.

Все мое естество протестовало, вопило о том, что все это неправильно. Что я должен быть рядом, защищать Касандру и уничтожать ее врагов. Но назад дороги не было.

Фея кивнула, соглашаясь с моими словами и скрепляя их безмолвной сделкой. Слабая улыбка дрогнула на моих губах, когда она протянула руки для объятий. Через мгновение я крепко прижимал Касандру к себе, вдыхая аромат волос – свежесть, вишня и лимон.

– Я рада, что у меня есть такой друг, как ты, Йенс.

Друг.

Слово, которое дало трещину в душе, открывая проход для тьмы, которой руководило только одно – жажда крови и желание убивать неугодных, слабых духом.

Касандра заворочалась во сне и скинула с себя одеяла. Я резким рывком вновь укрыл девушку и встал напротив Златы, которая выдержала мой взгляд. Ее лицо ожесточилось, руки больше не лежали безвольно на коленях – теперь они были раскинуты по обе стороны от женщины, облокотившейся на кровать. Накидка, в которой она пришла, лежала рядом с Касандрой.

– Йенс, не ты предназначен ей судьбой. И не для тебя она была воссоздана. Все это зашло слишком далеко.

– Да неужели? – склонившись над Златой, я почти что впечатал ее спину в кровать. – А для кого же она предназначена? Для принца, живущего во дворце? Для тех сказок, которые вливала ей в уши Джойс?

– Да, – негромко, но твердо произнесла Злата.

Хмыкнув, выпрямился, чувствуя, как женщина расслабилась. Провел шершавой ладонью по щеке Касандры и коснулся губ в легком поцелуе. Я слишком долго ждал милости богов, в которую верят лишь яростные фанатики, погибающие в агонии. Злата пыталась что-то сказать, но я лишь кинул на нее взгляд, полный злости и презрения. Этого хватило, чтобы женщина отступила.

– Посмотрим, кому она достанется. И только попробуй мне помешать, Злата. Не заставляй убивать тебя.

Я вышел из комнаты, осторожно прикрыв дверь, чтобы не разбудить Касандру.

Она полюбит меня или умрет.

Глава 16

Раскрой сердце для света.

За пару часов до

Мулцибе́р

Я распахнул глаза и сел на кровати, протяжно застонав. Обхватив голову ладонями, судорожно начал тереть виски, которые болели так, что хотелось выть. Услышав характерный топот копыт, что приближались к моей двери, рухнул на кровать, укрывшись одеялом с головой. Тело ломило, будто его несколько часов били палками с пиками, пробираясь до внутренностей.

– Очнулся, черт лысый!

– Я не лысый, – простонал в ответ, почувствовав, как Клерс пытается стащить одеяло, в которое я вцепился мертвой хваткой. Сатир запыхтел и что было сил дернул покрывало на себя.

– Я хочу посмотреть в твои бесстыжие глаза!

– Клерс, молю, потише, меня сейчас стошнит.

Проглотив горькую слюну, я глубоко задышал, стараясь унять тошноту, подступающую к горлу. Не помогло. Скинув с себя одеяло, я перегнулся через кровать и схватился пальцами за матрас, сжимая его до белых костяшек.

– Это из тебя демоны выходят, которые надоумили твою тупую голову пойти за помощью к сиренам! К сиренам, Мулцибе́р!

Крики Клерса заглушались звуками выходящей наружу рвотной массы. Откашлявшись, я сплюнул на пол и вытер рот тыльной стороной ладони. Выпрямившись, уставился на Клерса, на лице которого читались раздражение и желание придушить, но в глазах стояла тревога. Сатир нервно постукивал копытами, звук которых молотком забивался в мою голову.

– Я