которые ответили на призыв короля. Они не испытывали большого энтузиазма служить под началом легкомысленного, высокомерного и неопытного Холланда. Друзья короля были недовольны его назначением, а оппоненты просто высмеяли нового командующего.

В последнюю очередь король назначил Гамильтона командующим флотом. Поручить проведение главной операции на море – десант в Абердине – шотландцу было правильным решением. Однако Гамильтон заявил, что совсем не разбирается в судовождении. Этим назначением был глубоко оскорблен Нортумберленд, который был лордом – верховным адмиралом флота. Он никак не мог понять, по какой причине пренебрегли его знанием и опытом.

Такая же неразбериха наблюдалась и в других вопросах. Король запретил оружейникам работать без его непосредственного на то разрешения. Для тех лордов и дворян, кто обязался вооружить свои отряды, этот запрет сделал невозможным получить то оружие, которое они намеревались приобрести и тем более сделать это вовремя. Оружие, прибывшее из Голландии, оказалось очень плохим. Из 2 тысяч копий ни одно не было без изъяна, а около 300 просто негодными. Более трети всех шпаг были дефектными, кожаные поясные ремни и портупеи плохого качества, а патронташи зачастую сделаны из плотной оберточной бумаги. Прибывавшие в места сбора отряды были плохо вооружены и не имели никакой подготовки. Обычными были случаи дезертирства, менее часто случались волнения, но и это имело место. Прибывшие из Херефордшира новобранцы сговорились и, ранив офицера, разбежались по своим деревням. Большинство из призванных в армию селян открыто выказывали недовольство, что им придется служить далеко от дома. В качестве компенсации за причиненные им неудобства они занимались грабежом в тех местностях, через которые проходили.

С севера от сэра Джейкоба Эстли приходили известия, что жители пограничных областей Англии были отважными и сильными, привычными к стычкам, когда совершали грабительские набеги на шотландцев. Но их было необходимо вооружить мушкетами; луки и стрелы, которыми в достаточном количестве снабдил их Арундел в предыдущем году, не отвечали потребностям современной войны. Он просил также о предоставлении ему артиллерии; он предложил использовать пони, которых в качестве тягловой силы применяли в шахтах Дарема для транспортировки пушек. Вооружение, поставленное войскам на северной границе, не отвечало предъявленным к нему требованиям, а имевшихся в наличии копий было явно недостаточно. От него также поступали тревожные известия о большом сосредоточении шотландских отрядов на той стороне границы.

В Йоркшире сэр Эдуард Осборн, вице-президент Севера, все еще скорбевший о потере сына, так и не смог поставить под свой контроль непокорных джентри. Одни жаловались на дороговизну приобретаемого снаряжения для ополченца, другие временно уезжали в Голландию, чтобы не выполнять своих обязательств. Пришлось пересмотреть решение о создании тяжелой кавалерии, так как имевшиеся кони подходили только для легкой кавалерии, поэтому все принятые ранее распоряжения были отменены. Личный состав отрядов в Йоркшире был довольно значительным, но не было в достаточном количестве профессиональных солдат для подготовки рекрутов, а недостаток оружейных мастеров был ужасающим. Большинство рекрутов из джентри были, к сожалению, арендаторами-католиками. Закон запрещал им пользоваться оружием, и среди них с трудом можно было найти человека, вооруженного пикой или шпагой. Король сомневался, что ему будет достаточно для войны с Шотландией имевшихся в Англии войск, и потому вступил в переговоры с испанцами в Брюсселе, чтобы те позволили английским солдатам вернуться на родину.

В феврале шотландцы приняли обращение к народу Англии, и этот документ, как в печатном виде, так и в рукописном, распространялся из рук в руки по всей стране. В Пенрите был задержан странствующий торговец, заплечный короб которого был заполнен множеством экземпляров этого обращения, еще один коробейник распространял его в окрестностях Манчестера, а клирик в Бедфордшире был приговорен к позорному столбу за то, что раздавал рукописный вариант этого документа. Смелые рифмоплеты слагали оскорбительные скверные стишки, направленные против Лода и епископа Рена, зачитывали на рыночных площадях, прибивали к дверям домов, даже разбрасывали рядом с королевскими дворцами. Там, где собирались хотя бы трое обывателей, двое из них обязательно ругали правительство, в пивных пили за здоровье отважных шотландцев, проклиная «папу из Ламбета», то есть Лода.

Проведенный по приказу генерального секретаря короля Уиндебэнка обыск в конторе почтмейстера дал доказательства, что уже давно подозревали: шотландцы состояли в дружественной переписке с некоторыми наиболее влиятельными людьми в Англии. Лорду Бруку, вождю аристократов-пуритан, намеревались предъявить обвинение, но король, проявив осторожность, решил оставить его в покое. Он не желал ничего знать о реальной силе оппозиции.

С приходом весны покой лондонских улиц нарушило пришествие громогласной, с безумным взглядом пуританской пророчицы леди Элеоноры Дейвис, которая предсказывала окончательную гибель города еще до наступления Пасхи.

Архиепископа преследовали дурные предчувствия даже во сне. Ему пригрезилось, что король собирается взять в жены вдову священника, и он просит его провести обряд бракосочетания. Но тщетно он пытался обнаружить в своем молитвеннике потребные для совершения таинства молитвословия. После пробуждения он мог заняться более прозаическими делами – к примеру, продолжить свою кампанию против Валлонской общины в Кентербери, которая не причиняла ему столь большого беспокойства, как шотландцы.

Были в жизни архиепископа и более приятные занятия, которые поднимали его настроение. Он вел переписку с Эдуардом Пококом, оксфордским преподавателем арабского языка, которого направил в Константинополь на поиски древнегреческих рукописей и которому посоветовал также посетить гору Афон. Из своей коллекции он подарил университету Оксфорда 576 книг на древнееврейском, арабском и персидском языках. В своем родном городе Ридинге учредил фонд помощи нуждающимся людям.

Король, со свойственным ему оптимизмом, продолжал верить, что молчаливое большинство населения Шотландии поддерживает его и «только ждет человека, который возглавил бы их и обеспечил поставку оружия», чтобы выступить против ковенантеров. Эта надежда не была беспочвенной. Некоторые из тех, кто первоначально проявил равнодушие к происходящему, были вынуждены из-за агрессивного поведения ковенантеров с запозданием, но все же начать сопротивление. Неожиданно вспыхнули волнения на землях клана Кэмпбеллов, и Гленорхи, второй после Аргайла вождь клана, столкнулся с непредвиденными трудностями со сбором подписей под Ковенантом. Был момент, когда, казалось, вспыхнет бунт против принятия Ковенанта даже среди сторонников Аргайла в Западной Шотландии. Сопротивление было быстро подавлено, и горцев под угрозой сурового наказания заставили принять Ковенант.

Соседями Кэмпбеллов был клан Огилви, чьи земли лежали восточнее у подножия Северо-Шотландского нагорья. Лорд Огилви и его люди были стойкими роялистами, но у них не было ни достаточно сил, ни выгодного стратегического положения, чтобы они могли на что-нибудь влиять. Наиболее видным роялистом в Шотландии был маркиз Хантли, под началом которого было по меньшей мере 2 тысячи воинов. Кроме того, горцы в большинстве своем не