У меня есть только крошка Ноэль, которого теперь отнимет социальная служба.

Парень тронул ее за плечо:

– Не плачь, мы что-нибудь придумаем.

От его неловкого утешения Марии стало совсем плохо. Ссутулившись, она обхватила руками плечи, неосознанно желая спрятаться в невидимой скорлупе.

– Мне в Тринадцатый округ.

Она замолчала, думая о том, что у нее едва ли хватит денег расплатиться с приходящей няней.

Мягко просаживаясь на рессорах, машина ехала вдоль Елисейских Полей. В темно-синем небе красиво отражалась подсвеченная электричеством Триумфальная арка. Около цветочных магазинов полыхали яркие охапки цветов, из окон кафе и ресторанчиков неслась музыка. Этот беспечный, пестрый мир, с кажущейся легкостью жизни, был для Марии агрессивной средой, в которой предстояло бороться и выживать.

По мере отдаления из центральной части города кварталы теряли краски, оставляя архитектурные излишества для домов буржуа. Тут, в бедных предместьях, преобладали кирпичные коробки с облупившейся штукатуркой, где под окнами вместо флагов развевалось постиранное белье, а иллюминацией служил единственный на всю улицу фонарь с разбитым стеклом.

Марии стоило труда разомкнуть крепко стиснутый рот:

– Останови здесь.

Сил на благодарность у нее не хватило. На третий этаж, где жила Мария, вела узкая винтовая лестница с расшатанными перилами. Деревянные ступени под ногами хрипло поскрипывали.

– Святая Дева, помоги мне, несчастной, пошли мне Ангела Хранителя, иначе я не знаю, что делать, – молилась Мария, поднимаясь вверх по лестнице.

Сзади топал молодой человек, который привез ее сюда. Вот привязался. Ей овладело тупое безразличие, когда становится все равно, что происходит вокруг.

Из двери на первом этаже орал телевизор. На ступеньках второго этажа сидел пьяненький чех Карл, который, как обычно, поругался с женой. Взявшись за ручку двери, Мария поднесла палец к губам:

– Не шуми, ребенок спит.

Малыш действительно спал, подложив кулачок под розовую щеку. Мария вопросительно взглянула на няню – голенастую девочку лет пятнадцати:

– Как он себя вел?

Оторвавшись от книжки, та пожала плечами:

– Как всегда. Играл, улыбался. Не то что дочка мадам Этьен. Вот уж кто знает толк в капризах! – ее острые глаза прошлись по лицу Марии: – Да ты никак плакала? А кто это с тобой? И почему ты так рано? Мы договаривались на четыре часа.

Вопросы сыпались один за другим, не останавливаясь на паузу.

Мария вздохнула:

– Стоп, Лора, – хотя она знала, что денег нет, но зачем-то порылась в сумочке, словно там из ничего могла появиться нужная сумма. – Мне сегодня не заплатили, поэтому, можно, я рассчитаюсь с тобой завтра?

– Ты поэтому плакала?

– И поэтому тоже.

– Сколько надо денег?

Мария не сразу поняла, что это спросил пришедший с ней молодой человек. Он скромно держался позади, но сейчас выступил вперед и достал бумажник:

– Позволь, я заплачу.

Мария пожала плечами:

– Плати, если хочешь, но знай, что мне нечем отдать тебе долг.

Он вытащил из кошелька одну бумажку и протянул Лоре.

– Столько хватит?

Лорины глаза расширились:

– Еще бы!

Взяв деньги, нянька исчезла со скоростью северного ветра, оставив после себя распахнутую настежь дверь.

Молодой человек посмотрел на Марию:

– Я увезу тебя в безопасное место, где о тебе позаботятся. Давай, собирай своего сына.

Мария подошла к детской кроватке, нежно прикрыв одеяльцем голую розовую пяточку.

Впервые за вечер она смогла улыбнуться:

– Ноэль мне не сын. Он мой брат.

– Брат?

Мария устало оперлась о спинку кроватки:

– Мама вышла замуж второй раз. Гастон был хорошим человеком, но я бунтовала. Простить себе этого не могу. Мама была на восьмом месяце беременности, когда к нам в квартиру пришли из полиции и сказали, что их машина не вписалась в поворот. Гастон и мама погибли, но малыш был еще жив. И в больнице его достали, – Мария взялась рукой за горло, на котором остались синяки от рук месье Лепорте. – С тех пор я забочусь о нем, и никому его не отдам.

Ангола, 1980 год

В час, когда у Игнатия и Марии после десяти лет брака родился Филипп, Варвара летела на транспортном самолете и молилась, чтобы он не развалился в воздухе. Пробитое пулями крыло жутко свистело, а из турбины двигателя время от времени появлялся черный дымок.

Она посмотрела в иллюминатор, прикидывая, куда они будут падать. От горизонта до горизонта внизу расстилалось серо-желтое полотно саваны, кое-где разрезанное вывороченным красноземом. Сверху отлично просматривались густые кроны редких баобабов и кочующие стада жирафов. Темными пятнами неспешно трусила семейка слонов.

Чтобы разложило уши, Варвара попробовала несколько раз сглотнуть, но во рту совсем пересохло. Она вспомнила, что в последний раз пила вчера вечером, когда коллеги по гуманитарной миссии заставили ее поужинать перед дорогой. Потом был долгий путь на джипе до полуразрушенного города Баилундо и несколько дорожек импровизированного аэродрома с единственным транспортным самолетом.

Несмотря на красный крест, нарисованный на борту джипа, машину несколько раз обстреляли из гранатомета, а перед поселком из трех хижин их с шофером едва не съел лев.

Пилот Илья был родом из Тамбова. Когда она попросилась на борт, тот засмеялся:

– Хоть вы и француженка по паспорту, я сразу угадал соотечественницу. На такой швейной машинке рискуют летать только русские, – большим пальцем руки он через плечо указал на самолет. – Не боитесь?

– Очень боюсь, – призналась Варвара, – но у меня нет другого выхода. Если я не организую транспортировку беженцев, они погибнут. Мне уже доводилось видеть горы трупов и сожженные деревни.

Война в Анголе началась в самом начале шестидесятых как освободительная от португальского владычества. Потом она плавно перетекла в гражданскую. Одну группировку поддерживали Советский Союз и Куба, другую – США и страны Запада. Шла кровавая борьба за землю Анголы, напичканную алмазами и нефтью, где простые люди были разменной монетой, а жизнь ребенка ценилась меньше глотка воды. Пока Советский Союз слал в Анголу продовольствие и медикаменты, американцы спокойно качали нефть на юге страны в провинции Кабинда.

В знак задумчивости Илья сдвинул на затылок полотняную панаму защитного цвета, обнажив стриженную под ноль голову:

– Вы думаете, что найдете сумасшедших лететь в зону боевых действий? Там форменная мясорубка.

– Знаю, – Варвара кивнула. – Наш переводчик посоветовал обратиться к Ладынину.

– А что? – оживился Илья. – Пожалуй. Если кто и выручит, то только Ладынин. Так и быть, возьму вас с собой, а то потом совесть загрызет.

Так, после нескольких часов ожидания и бессчетного количества воздушных ям, Варвара оказалась на перевалочной базе, куда доставляли грузы из СССР.

К Ладынину ее проводил длинноногий анголец из народности баконго, одетый в кубинскую военную форму – ее называли «верде оливо» –