Зря мама упомянула про флейту, потому что в ушах Марии тотчас отозвался глухой отзвук мундштука, стукнувшего о крышку гроба.

Дрожащими руками мама обхватила голову. У нее были чудные белокурые волосы с волнистыми завитками у висков и шелковистая кожа цвета топленых сливок.

От мысли, что маму будут трогать руки чужого мужчины, Марию затошнило. Обещание, что Гастон станет оплачивать ее учебу в колледже, лишь подлило масла в огонь. С того дня она стала плохо учиться в школе и перестала выполнять домашние задания, а вечерами убегала из дому и болталась по улицам со стайкой других подростков, многим из которых было уже шестнадцать лет.

В ту пору Мария была очень застенчивой и лучше чувствовала себя среди девочек, но мальчики уже начали замечать ее красоту, и телефон в доме никогда не умолкал. Чтобы обрести уверенность в себе, Мария стала ярко одеваться и красить губы и вскоре вполне освоилась, чтобы ходить на свидания и позволять мальчику приглашать себя в кафе или кино.

Когда пришло время оканчивать школу, Гастон подыскал квартиру в другом районе, поближе к колледжу Святой Маргариты. Мария была сражена.

С рыданиями она носилась по дому и не глядя швыряла свои вещи в чемодан.

– Почему меня никто не спросил, хочу ли я переехать? Здесь все мои друзья! С Полин мы сговорились вместе ходить на курсы медсестер!

Это была маленькая ложь, потому что вместе с Полин Мария собиралась освоить игру на гитаре и тайком съездить на фестиваль битломанов. Тогда она грезила Битлами, увешивая свою комнату портретами Джона Леннона, Пола Маккартни, Джорджа Харрисона и Ринго Старра. Как давно это было. Целую жизнь назад.

Приподнявшись на локте, Мария посмотрела в сторону детской кроватки, чтобы проверить, не просыпается ли Ноэль. Если поймать момент, когда он начинает ворочаться, и покачать кроватку, то можно будет еще немного подремать.

Положив на локоть тяжелую голову, Мария подумала, что хорошо бы весь день проваляться в постели и никуда не выходить. На полке есть половинка багета, помидор и кусочек сыра – вполне хватит для сэндвича.

Осторожным движением она сняла с одеяльца Ноэля брошенную погремушку. Сдвинув бровки, он спал так сосредоточенно, словно это было самое важное занятие на свете. Говорят, что есть дети, которые орут день и ночь, доводя своих матерей до сумасшествия. Ее Ноэль не такой. Он очень умный и спокойный мальчик. А какой он хорошенький – просто загляденье!

Решив, что поспать уже не удастся, Мария зажгла спиртовку и вскипятила себе воду для кофе. Чашка утреннего кофе была одной из маленьких радостей, которые она могла себе позволить, потому что с момента появления Ноэля вся остальная жизнь была подчинена только тому, чтобы не отдать малыша в чужие руки. К ним уже два раза приходили жуткие мадам из службы опеки и долго расписывали прелести семьи усыновителей и то, какое хорошее воспитание и образование мальчик получит.

– Подумай, Мария, отдав Ноэля состоятельным людям, ты сможешь выбраться из нищеты и продолжить образование. Тебе всего девятнадцать лет, ты сама еще ребенок, – с жаром убеждала одна из попечительниц – высокая дама с тугой завивкой и ярко накрашенными губами. Ее напарница, похожая на отварную треску, согласно тянула рот в улыбке и кивала головой на каждое слово.

В их равнодушных глазах Мария легко прочитала желание заработать. Она была уверена, что эти торговки детьми получают за каждую сделку хороший куш. Дрожа от ненависти, она указала на дверь:

– Вон отсюда! Обе! И чтобы духу вашего здесь не было!

Подхватив Ноэля на руки, она прижала его к себе с такой силой, что тот коротко пискнул, как испуганный мышонок.

Высокая мадам попятилась:

– Ненормальная. Мы будем писать о тебе рапорт.

Треска снова согласно затрясла головой, но на этот раз решила подать голос. Он оказался тонким и писклявым:

– Мы еще вернемся.

– Никогда! – сказала им вслед Мария и тут же собрала вещи для переезда, заранее зная, как сложно найти квартиру одинокой девушке с ребенком.

Новое жилье удалось отыскать на юго-восточной окраине Парижа в Тринадцатом округе, густо застроенном дешевыми домами для городской бедноты. Определение «квартира» с большой натяжкой подходило к маленькой комнатке с душем и туалетом, но Мария была счастлива, что хозяин не возразил против маленького ребенка и не предупредил, что за детский плач выселит в двадцать четыре часа. Она давно уяснила для себя, что Париж – город взрослых и такую роскошь, как дети, могут позволить себе лишь состоятельные граждане. Внешне все выглядело благопристойно: видя ребенка, прохожие широко улыбались, а продавцы в магазинах говорили милые комплименты, но стоило при найме квартиры упомянуть про малыша, как лицо домовладельца тут же кривилось в гримасе поддельного горя:

– Сожалею, мадемуазель, но свободных апартаментов нет и они не предвидятся.

Когда чашка кофе была допита, Мария достала пачку молочной смеси и разболтала пару ложек порошка в кипяченой воде. Надо не забыть зайти в магазин за детским питанием. Еще пора платить за квартиру и хорошо бы купить Ноэлю летний костюмчик, а то из этого он уже вырос.

Вечером, дождавшись приходящую няню, Мария поцеловала Ноэля в потный лобик и ринулась к метро. Она всегда выходила в последнюю минуту и потом бежала как сумасшедшая, экономя каждый су потому, что няня брала почасовую оплату.

На работе она надела облегающее черное платье, туфли на высоких каблуках и вяло наложила голубые тени на веки. И без того утомленные глаза стали казаться совсем бездонными. Марии было наплевать, как она выглядит, но хозяин кафе, где она работает, недавно строго выговорил ей за внешний вид.

– Я, конечно, понимаю – у девушек диеты и все такое, – сказал месье Эриа, – но они не должны напоминать дождевых червей в придорожной канаве. Клиентам приятно видеть свежее, пикантное личико и красивые формы, – он обрисовал в воздухе контур вазы. – Я хорошо к тебе отношусь, но помни, на твое место я могу найти дюжину официанток из провинции со здоровым румянцем во всю щеку и крепкой спиной, созданной, чтобы носить тяжести.

Заведение месье Эриа славилось красивыми официантками, и Мария понимала, что он прав, но куда девать вечное недоедание и недосыпание? Ей всегда не хватало денег на нормальное питание, и она ела дешевую, наспех перехваченную еду.

В семь часов вечера в баре было еще малолюдно, потому что самый разгар начинался ближе к ночи. Официантки расставляли столовые приборы и поправляли салфетки, пианист Жермен лениво наигрывал входившую в моду песню «Не покидай