Дэниел двинулся ко мне, но я остановила его движением руки. Он смотрел на меня с жалостью и сожалением, вся его ледяная оболочка слетела к чертям.

‒ Меня сейчас стошнит, ‒ задыхаясь, прохрипела я.

Едва успела добежать до ванной и склониться над унитазом, как меня вывернуло.

Дэниел опустился позади меня, собрав мои волосы, чтобы я не испачкала их, пока ужин покидал мой желудок.

Господи, как же мило! Если бы меня уже не рвало, то вот это точно довело бы меня до тошноты.

‒ Ты решил замолвить за меня словечко, потому что чувствуешь себя виноватым?

Я отползла к стене, притянув колени к груди.

‒ Мика, я сделал это, потому что могу помочь тебе и главное – ты этого заслуживаешь. Разве ты не об этом просила меня совсем недавно?

Я сглотнула: во рту был вкус желчи и разочаровывающего поражения.

‒ Я просила помочь мне принять решение, потому что думала, тебе не все равно, где я буду! Я не просила искать мне работу и спасать меня! ‒ ожесточенно выкрикнула я.

Дэниел покачал головой. Его грудь вздымалась от беспокойного дыхания. Он, похоже, был в отчаянье.

‒ Мне не все равно, будешь ты рядом, или между нами окажется целый океан! ‒ Он тоже повысил голос, глядя на меня сверху вниз. ‒ Знаешь, почему я злился? Я, блядь, ревную тебя к Глэну! ‒ Растерянная усмешка появилась на его лице, будто этот факт стал неожиданностью для него самого. ‒ Да, я сам просил его посмотреть тебя, но меня взбесило при мысли, что теперь ты будешь работать с ним. Мне это не нравится, Мика. ‒ Он развел руками, признавая свое поражение. ‒ Так что ни хрена это не просто, но мне надо засунуть свои эмоции так глубоко, как только возможно, потому что как твой хореограф, а не как твой парень, я знаю, что будет лучшим для тебя!

Дэниел подошел и опустился передо мной на корточки, не сводя взгляда с моего лица.

‒ Ты себе не простишь, если откажешься, Мика, ‒ ласково произнес он. ‒ Детка, я люблю тебя, а потому говорю: соглашайся.

Мои веки опустились; по щекам катились слезы. Мне было тошно от ситуации, в которой мы оба оказались.

Дэниел был прав. Я понимала это, хотя признать было трудно.

‒ Я не хочу потерять тебя, ‒ прошептала я. Сделав глубокой вздох, открыла глаза и сквозь влажную пелену посмотрела на него. ‒ Я хочу тебя не меньше, чем танцевать.

Мои плечи содрогнулись и рыдания вырвались из груди. Я прижала ладонь ко рту, пытаясь подавить их, но безуспешно.

‒ Ты не потеряешь. Я больше не буду твоим руководителем, но не перестану быть твоим парнем.

Я шмыгнула носом.

‒ Мы будем жить на разных концах земли.

‒ Большинство танцоров живут так. Мы сами выбрали себе такую жизнь. Но разве другая подойдет нам? ‒ Он безрадостно улыбнулся, пожав плечами. ‒ Нет, только эта, только так. И это даже не вопрос выбора. Это потребность. Ты ее тоже чувствуешь. Иначе не прошла бы весь этот путь.

Я глубоко вздохнула. Его слова успокаивали. Они звучали здраво. По-другому, без балета, я просто не смогу. И Дэниел понимает это. Возможно даже лучше, чем я сама.

‒ И к тому же, я не всегда буду в Англии.

Я слабо улыбнулась.

‒ Да, потом будет Япония, Италия или еще какая-нибудь страна.

‒ Или Нью-Йорк. Теперь у меня будет причина туда вернуться, ‒ сказал он, и я увидела, с какой любовью он смотрит на меня.

Да, для него это тоже непросто.

‒ Ну, мой контракт все еще в силе, ‒ вытирая лицо от слез, напомнила я. ‒ И я не думаю, что мне позволят уйти добровольно.

‒ Оставь это мне. У меня есть то, что заставит их согласиться.

Я с любопытством насторожилась.

‒ Что же это?

Дэниел покачал головой, таинственно улыбнувшись.

‒ Просто знай, что тебе не стоит переживать об этом.

‒ А как же постановка? Премьера совсем скоро и…

‒ Придется им удовлетвориться дублершей. Катя вполне хороша.

Я прищурилась, вызвал тихий смех Дэниела.

‒ Это мнение хореографа, не мужчины, ‒ поторопился пояснить он.

Я фыркнула.

‒ Да, конечно же!

Эта русская девочка из второго состава была талантливой. И хорошенькой. А еще лет на пять моложе меня.

Как я могла не беспокоиться?

‒ Я правда это сделаю? ‒ с благоговением прошептала я после недолгого молчания. ‒ Уеду в другую страну, буду работать в АВТ? Правда? Потому что мне не верится.

‒ Однажды ты уже делала это. Возможно, сделаешь еще не раз, ‒ негромко отозвался Дэниел.

Да, наверное, он прав. Кто знает, где я окажусь через два года? Или через пять лет.

Но одно я знаю точно: где бы я ни была, моя любовь к Дэниелу останется такой же неизменной, как и моя любовь к балету.

ЭПИЛОГ МИКА

− Поздравляю – ты в очередной раз доказал всем, что не зря носишь звание одного из лучших хореографов современности. Критики в восторге, зрители еще больше. Это чистый успех, мистер Райерс.

Тихий смех Дэниела послышался на том конце телефонного провода. Нас разделяли тысячи миль, целый океан, но мне казалось, что он здесь, рядом, в этой комнате и я вижу его улыбку: такую спокойную, чуть снисходительную и настолько любимую мной.

Он знает, что лучший и для этого ему не нужны подтверждения критиков и любителей.

Но «Таймс» поют ему дифирамбы. «Пост» и «Америка сегодня» сокрушаются, что этот молодой гений покинул штаты и прославляет английский балет.

Я же была счастлива и горда не за великолепного и неподражаемого Дэниела Райерса. Я испытывала радость за своего любимого мужчину.

− Спасибо. Хотя то, что пишут газеты не многого стоит, − его тон стал сухим. – Они хоронят так же быстро, как и превозносят. Пресса непостоянна и продажна.

Я закатила глаза: да, мне была известна его нелюбовь к СМИ.

− Ты можешь просто позволить людям восхищаться тобой? – с улыбкой сказала я, зная, что он не увидит, но почувствует ее.

Чуть ранее английская пресса также расходилась восторгом от новой постановки Хамфри Старка (видя это имя, я всякий раз кривилась). Помимо таланта и свежих, современных направлений Дэниела отмечалось великолепное исполнение главных танцоров – Кати Азаренко и Мишеля Найи.

Лишь иногда мне становилось грустно, и я жалела, что мне так и не пришлось станцевать партию Аллегры на сцене Аполло. Но потом я вспоминала,