Кудрявый брезгливо покрутил её возле лица. Присмотрелся. Его глаза цеплялись за узкие трещины, покрывающие маску паутинкой старческого варикоза. Он попробовал переломить её пополам, ударив о колено, но безуспешно. Я хотел возразить, но увидев моё возрастающее волнение, он сразу же прекратил все попытки бестолкового вандализма.

Он говорит:

— Не беспокойся. Я знаю, из чего она сделана. И знаю, что её так просто не сломать. Откуда она у тебя?

— Подарили, — честно отвечаю я.

— Это очень дорогой подарок. И кто же тебе его подарил?

— Её владелица.

Глядя кудрявому в лицо, я прекрасно понимал, что шутки с ним плохи. Он тоже это прекрасно понимал, поэтому поверил мне на слово.

— Убийство Севастьяна я тебе прощаю, — тут Амбал попытался что-то возразить, напомнил про своё отрубленное ухо, но кудрявый, подняв руку, призвал его к тишине.

Наконец-то! Я дождался! Началась белая полоса!

Кудрявый говорит:

— Но вот за вашу проделку в «Швея» придётся ответить.

— Маску мне вернёшь?

Кудрявый переглянулся с Амбалом. Они были удивлены моей дерзости и наглости. Ну а что еще мне оставалось делать? Сидеть сопли жевать? Нет уж, давайте сразу договоримся. На берегу.

— Верну, — кидает кудрявый. — Но не надейся её получить просто так. Отработаешь.

Он поднимает с пола мой рюкзак и убирает в него маску.

— Не переживай, — говорит он мне, — она в надёжных руках, — и передаёт рюкзак в руки Амбалу.

Выкурив сигарету на половину, кудрявый тушит её о своё колено. Пепел вгрызается в кожаные штаны, но в туже секунду яркий огонёк меркнет, истошно шипя. Окурок он прячет обратно в свёрток, который тут же исчезает в кармане штанов.

Он говорит:

— Ты хоть понимаешь, что вы натворили?

Я мотнул головой, показав полное непонимание ситуации.

— Я знаю, что такие как ты… — он наклонился ко мне и заглянул глубоко в душу, — … что для вас звериная жизнь стоит выше человеческой! Ну ладно, спасла ты целый выводок грызунов, стало на душе легче?

— Стало.

— Я рад за тебя. Но только теперь вся деревня в опасности. Все люди, понимаешь! Женщины, дети. И я сейчас не говорю про полчища крыс, заполонившие улицы нашей деревни. Очередная атака «Труперсов»- и мы сова не сможем дать достойный отпор. Погибнут люди. Кого-то похитят.

— Я даже не знаю, кто такие «Труперсы»…

— Я хочу поздравить тебя.

С чем это, бля?

Кудрявый сурово говорит:

— Ты познакомишься с ними. Я устрою тебе самую тёплую встречу.

Стул, на котором сидел кудрявый, истошно захрустел. Седовласый наклонился ко мне близко-близко, обдав моё лицо горячим дыханием. Своими шершавыми пальцами вцепился в мой подбородок и потянул на себя. Я поддался, приблизился к нему так, что мы касались друг друга кончиками наших носов.

В отражении зелёных глаза кудрявого, я вижу, как мой лоб пересекают капли пота. Он говори:

— Ты увидишь их также близко, как сейчас видишь меня!

Пиздец как страшно. Я чуть в штаны не наложил. Я шучу. Такие беспонтовые наезды давно меня не пугают. Ему еще не хватало выпустить мне в лицо порцию табачного дыма. Хотя по правде, стало жутковато.

— Как тебя зовут? — спросил он.

Я задумался. В памяти всплывали великие имена. Одно из них я быстро вырвал, и уже собирался произнести, как вдруг с улицы раздалось:

— Труперсы!

Вот это поворот!

Кудрявый растянулся в довольной улыбке, увидев моё замешательство.

— Труперсы!

Хозяин голоса ворвался в дом. Это оказался один из охранников, несущих службу на главных воротах деревни. Он был напуган, тяжело дышал. Ворвавшись на кухню, он поклонился. И задыхаясь, произнёс:

— Борис… — он проглотил слюну,…Труперсы… Идут к воротам…

— Сколько их?

— Один…

— Один? Вы что, не в состоянии с ним справиться?

— Он какой-то другой. Опухший. И постоянно зовёт свою мать. Очень громко.

— Ты сказал: опухший?

— Да. Его лицо, да и весь он покрыт волдырями, словно прошёл через поля борщевика под палящим солнцем.

— Так может это пьяный мужик заблудился, и действительно забрёл в поля борщевика?

— Нет. Его кожа… она гноится…

Кудрявый встал со стула. На его лице медленно вырисовывалось возбуждение, обременённое нотками тревоги. Он быстро подходит к охраннику, кладёт руки ему на плечи и, тряся, спрашивает:

— Сколько человек выдвинулось ему наперерез?

— Один… Колин… он неделю на службе, но я уверен, что он сможет его задержать. Труперс безоружный, а у Колина копьё.

— Вот это и плохо, — кидает кудрявый. — Нужно торопиться! Хрящ, бери пацана с собой, я — девку.

Начинается. Ни дня без отдыха. Кудрявый поднимает мой меч с пола. Подходит ко мне.

— Ну что, — лыбится он, — пришло время познакомиться с новыми друзьями.

Глава 23

Пока кудрявый во всю передо мной распинается, обвиняет меня во всех смертных грехах, я сижу и мечтаю, чтобы побыстрее прекратила ныть шея. Слишком часто мне приходится смотреть то на Амбала, то на седовласого мужика. А потом так вообще пришлось выкрутить голову на 90 градусов, когда в мой дом вбежал солдатик. Всё им сказанное про «Труперсов» можно было бы пропустить мимо ушей, посмеяться и вообще не обращать внимания, так как это ну ни как не может меня касаться. Но, увы, спокойные деньки остались позади, словно безмятежное лето за плечами школьника. Влез я по уши во всю эту ахинею, и именно в эту секунду все проблемы, что мне казались призрачными, обитающими где-то там, в далёком космосе, вдруг обрушились на мою голову огромной ледяной глыбой. Теперь не отвертеться, бля!

— Вставай, — говорит мне кудрявый, — поедем знакомиться с «Труперсами».

Может не надо? Пожалуйста, я так устал. Я никуда не хочу уходить. Я хочу есть. Хочу пить. Хочу нажраться в зюзю и забыть всё это как страшный кошмар. Я не хочу окунаться так глубоко. Не хочу погружать свои ноги в холодный ил проблем этой деревеньке.

— Вставай!

— Хорошо-хорошо! Встаю!

Пока я отрываю зад от стула, Амбал уходит в конец кухни. Хватает Алеша за шкирку и отрывает его от пола, словно полупустой чемодан. Алош так и не пришёл в себя, висит мешком, цепляясь руками и ногами за щели между половыми досками, пока громила тащил его к выходу.

Мы вышли на улицу. Солнце висело в экстремумах сегодняшнего дня, заливая