— как пьяный подросток. Если драку затянуть еще на пару минут — мне не устоять!

Я осмотрелся. Сзади мертвяка, прямо у его ног валялось копьё. У меня родилась идейка.

Я снова замахиваюсь, делаю вид что бью. Но не бью. Сработало! Быстро ныряю в бок, под выставленную для блока руку, и тут же получаю культей по спине. Больно, зараза! Но это малая жертва во спасение. Охранник шагнул вперёд, а я уже нарисовался сбоку. Припадаю к земле и хватаю левой рукой копьё. И тут же просовываю его между трясущихся ног. Ходячий труп разворачивается в мою сторону, пытается шагнуть. Но, увы! Древко переломилось, а мой партнёр по танцу уже летит к земле. Он шлёпается на траву возле моих ног. Сквозь утреннюю боль затёкших мышц, я быстро выпрямляюсь. Поднимаю меч над головой. Целюсь. И бью.

Бляха! Одного удара не хватило! На шее осталась глубокая отметина, и хорошо еще, что меч не застрял! Я еще раз замахнулся.

Ударил.

Отрубленная голова подкатывается к моим ногам. Та маска страха, что я видел в испуганном лице охранника, сейчас была напрочь стёрта гримасой злости. Он не зря боялся. Видимо, чувствовал свою судьбу, как её чувствуют звери. Только он не скулил. И не просил о пощаде.

Глава 24

Конечно, солнце трупы не сожгло, но помогло изрядно им развоняться. Над травой быстро поднялась лёгкая туманка едкого запаха, даже и рядом не стоявшего с душком скисшего молока в дохлой корове.

Пока я рассматривал обезглавленные трупы, на моё взмокшее от пота тело позарились слепни. Суки! Я только на секунду отвлёкся, чтобы рассмотреть медленно вытекающую жижу из шеи бедолаги, как жужжащая зараза ужалила меня в щёку. Резким шлепком я прихлопнул тварь. Пальцы тут же стали липкими, но не такими как этот гной, что тонким слоем покрывал мои ботинки до щиколоток. К этой дресне липло всё: травинки, репейники, обрывки одежды, оставшиеся после взрыва раздувшейся бомбы на ногах.

Я продолжал стоять в эпицентре, бесцельно вращая головой. Было ли мне любопытно? Нет. Мне нисколько не доставляло удовольствие лицезреть результат моей работы. Но вот разлившееся по моему телу чувство спокойствия и безмятежности меня забавляли. Снова, того не желая, я оказался в самой гуще вонючего дерьма!

Сделал шаг и влез!

Отступил — и всё равно влез!

Как ни крути. Куда не иди.

Из-за внезапного хохота, идущего из моих лёгких, всё моё тело содрогнулось. Я согнулся пополам, присел на корточки и начал дико ржать. Слёзы хлынули из моих глаз. Смех сменился криком.

Как же всё ЗАЕБАЛО! Мне захотелось выкинуть меч к ебеням, закинуть его за горизонт, запулить в космос и больше его не видеть, но сухие пальцы рукояти держали мою ладонь. Они как будто сжались. Или мне показалось… Может, это моя рука чуть распухла?

— Эй! — крикнули с дороги. — Иди сюда!

Кричал Амбал. Он стоял на краю дороги. Используя свои огромные ладони вместо рупора, он прокричал:

— Иди быстрее, а то надышишься!

Да, хорошая идея. Надо валить от сюда. Голова начала кружиться, затылок уже ныл. Сейчас бы таблеточку анальгина.

Встав на ноги, я сразу ощутил болтанку. Даже здесь, в горячих кишках, среди утрамбованных фекалий служивших мне источником энергии, мне стало дурновато. Нужно торопиться. Срочно! В таком состоянии можно утратить связь с сознанием Инги.

Я быстро пошуршал к дороге. Ноги заплетались, цеплялись за траву. Меня повело в сторону, и я уже был готов рухнуть в траву, но вовремя подставил меч. Лезвие вонзилось в землю. Я замер, оперевшись о меч как о трость. Мне хотелось дышать. Хотелось вдыхать воздух, свежий, без вязких примесей гноя. Хотелось втянуть в себя весь кислород, который только можно собрать на этой чёртовой планете!

Я делаю вдох, и тошнота подваливает к горлу. Я падаю на колени. Меня рвёт. Моя потная ладонь с легкостью выскальзывает из рукояти меча. Я вытираю пальцами свой рот, размазывая по лицу липкие комочки еды и внутренности слепня, оставшиеся на моей щеке.

— Иди к нам! — доносится до меня эхом крик Амбала.

Да, хорошая идея! Только нужно обо что-то упереться. Я подношу ладонь к сухой ладони меча, пытаюсь за неё схватить, но эта дрянь ускользает. Начинает вращаться! Теперь их две!

— Быстрее! Вставай! — продолжают кричать с дороги.

Да-да! Иду, мама… сейчас… ещё пять минут, и буду вставать в школу…

Веки быстро отяжелели. У меня хватает сил хлопнуть ими пару раз и всё… Больше они не открываются… Как же здесь тепло и уютно… Еще пять минут и я встану…

Мама, бля… я прошу… всего… пять… минут…

У меня приход…

И в подтверждение моим словам сознание пытается ускользнуть. Подло так, оставив меня на кровати в гордом одиночестве. Так просто не увильнёшь, сучка драная! От меня никуда не денешься! Я крепко схватился за образ поля, дороги и пары фигур, наблюдающих за моими беспомощными попытками встать на ноги. Сейчас, я встану… Сознание дёрнулось в сторону, чуть не выбив меня из седла. Затем еще раз. Но я уверенно сидел на коленях, держась за тугую верёвку, на конце которой вспыхивали, а затем поочерёдно затухали мириады солнечных лучей. Стало вдруг холодно. И очень жарко.

Это точно приход.

— Эй! — мужской голос ворвался в мой мозг. — Слышишь меня?

А потом этот же мужской голос у кого-то спрашивает:

— Она не повредила разум?

— Будем надеяться, что с ней всё в порядке, — ответил знакомый голос.

Успокойтесь, со мной всё заебись. Я пробую открыть глаза. Чуть разомкнув веки, яркий свет тут же ослепляет мой пробуждающийся разум. Становиться больно, но приходит понятие: если больно — значит живой.

— Инга, ты меня слышишь?

— Слышу, — хриплым голосом успокаиваю мужчину.

— На вот, выпей.

К моим губам прильнула прохладная кружка, а затем холодная струйка воды, чуть смочив мои губы, хлынула в глотку.

Я чуть не подавился. Закашлял, забрызгав себе лицо и руки спасителя.

— Давай еще раз, малыми глотками.

Холодная вода скользнула по языку и смягчила пересохшее горло. Еще глоток. Какая вкусная! Я выхватываю кружку из мужских рук и осушаю её до последней капли. Тонкие струйки текут с уголков моих губ, струятся по шее и впитываются в грязную повязку, что опоясывает мою грудь.

— Еще! — прошу я.

— Как ты себя чувствуешь?

Открыв глаза, я вижу Эдгарса, сидящего возле моей кровати.

— Могло