— А ты, что, опять ведро солянки наварила? — пошутила Вера.

Не припомнила, чтоб сегодня обещала появиться у бабушки. Но та говорила уверенно, будто такая договоренность существовала.

— Конечно! И солянки наварила и пирогов напекла!

— Тогда я приеду. Не могу не приехать, — согласилась она и посмотрела на Майера.

Он кивнул. Они еще немного постояли и размеренным шагом пошли обратно к машине. Сели в нее, но не тронулись с места.

— Давай, Янис, скажи, что думаешь. Ты не договорил. Скажи, и мы закроем эту тему, — скрепя сердце произнесла Вера, преодолевая желание не поднимать этого вопроса. Но по-другому нельзя. Иначе это никогда не закончится.

— Это ты подумай, что было бы, если бы я, появившись в твоей жизни, узнал, что у меня есть сын. Довольно взрослый мальчик, который носит фамилию Ряшин и считает папой это тупое недоразумение. Просто подумай, что было бы тогда.

— Я могу подумать об этом молча? — не удержавшись от легкого сарказма, спросила Вера.

Что тут думать? О чем размышлять? Ее снова озноб пробрал, когда представила описанную Янисом ситуацию. Речь шла бы уже не о ней, не о них самих и их отношениях — о ребенке. Зная, на что Майер способен, легко представить, что он сделает, чтоб добиться своего. Однако она не стала ему говорить, что в той параллельной реальности, в которой она воображала своего ангелочка живым и здоровым, Севы рядом не было. То, как он проявил себя в их семейной жизни, не давало такой вероятности.

Что еще можно простить в отношении себя — в отношении ребенка простить невозможно.

До дома бабушки добрались чуть быстрее. Устало вздохнув, Вера отстегнула ремень безопасности.

— Пошли. Ты же слышал. Она ведро солянки опять наварила. Я не собираюсь есть это одна. Бабуля будет рада тебя видеть.

— Приятно знать.

— Не радуйся слишком. Я сейчас не в состоянии выдержать шквал вопросов, которые на меня обрушатся, поэтому таким образом надеюсь отвлечь ее внимание от себя. Только и всего.

— Какая расчетливость, — усмехнулся Янис.

— Совершенно верно, — ухмыльнулась Вера. — На то и весь расчет.

— Договорились, попробую принять огонь на себя.

Вера была совершенно измотана и в таком состоянии не горела желанием наведываться к бабушке. Напряженная работа, какие-то нескончаемые разборки с бывшим мужем, откровения с Майером и прошедшая бессонная ночь окончательно ее добили. Тревожить бабушку своими проблемами не хотелось. Отказать ей не могла. Но и сил в себе не находила, чтобы делать вид, что все в порядке.

Не ошиблась она. Бабуля, увидев Яниса, обрадовалась вдвойне. Правда, радость ее, как обычно, выразилась упреками:

— Наконец-то про бабушку вспомнили!

— Я у тебя недавно была, не наговаривай.

— Что ж мне теперь еще раз слечь, чтоб ты приехала?

— Бабуль, мы как раз к тебе и ехали. Уже в дороге были, когда ты позвонила, — вставил Янис свое веское слово.

Евдокия Степановна посмотрела на него внимательно и поправила очки:

— Точно?

— Конечно. Вместе были. На моей машине, — его уверенный спокойный тон должен был окончательно убедить старушку.

— Вместе, вместе, — поддакнула Вера и добавила: — Я развожусь с Всеволодом.

— Мать честная! — Евдокия Степановна всплеснула руками. — Правда, что ль? То упиралась, то развожусь!

— Было непросто, но Веруша приняла правильное решение, — сказал Янис.

Вера убрала их верхнюю одежду в шкаф и ткнула Майера в спину, заставляя обернуться:

— Веруша? Что это за Веруша? — возмутилась шепотом.

В ответ он лишь ухмыльнулся.

Евдокия Степановна сразу загнала их в кухню и принялась распоряжаться:

— Так, молодые люди, у меня все готово. Вера, неси супницу на стол.

Так же внучке было велено стелить скатерть и выставлять красивые тарелки. Янис же был отправлен изучать содержимое заветного барчика.

— Достань оттуда что-нибудь.

— Что конкретно?

— А чего сам желаешь, то и достань. — Сама распорядительница принялась резать свежеиспеченный яблочный пирог.

— Мадам, может быть, по водочке?

— Можно. — Отставив тарелку с нарезанным пирогом, сунула бутылку водки в морозилку и указала на соседний шкафчик: — Тогда вон оттуда доставай огурцы. И помидоры. Или ты такое не ешь?

— Почему не ем? — Янис стянул с полки литровую банку огурцов и банку красных помидоров.

— Не знаю, — вдруг смутилась старушка, — может, ты в одних «мишленах» питаешься.

— Мадам, какие «мишлены», мы же дома. Дома нужно есть домашнюю еду. Солянку, лапшу, хаш, гуляш...

— Ты, как следующий раз ко мне соберешься, заранее предупреди, я такой хаш тебе сварю! — воодушевленно пообещала Евдокия Степановна, орудуя открывашкой.

— Обязательно, — пообещал Янис и наколол на вилку огурец.

Бабуля замерла в ожидании, пока он распробует.

— Ну как?

— То, что надо, — искренне ответил Майер, раскусив хрустящий острый огурчик. — Поверь мне на слово, в «мишленах» такие делать не умеют.

— Вот! Домашние, маринованные, маленькие, все один к одному у меня, — задохнулась от гордости Евдокия Спепановна и взялась за баночку помидоров.

— Не надо, — остановил ее Янис. — Огурцов достаточно.

— Даже не попробуешь? — чуть было не обиделась бабуля.

— Даже пробовать не буду — с собой заберу.

— Так я тебе и огурцов дам!

— Таких же? — вытащил из банки еще один огурец. — Давай.

— Конечно! Говорю же, все один к одному! Сразу и достань тогда, выбери, какие на тебя смотрят. Вот и слава богу... А то этот поганый никогда ничего не брал, ничего, мол, ему не надо, он все купит... — ворчала бабуля, обтирая баночки кухонным полотенцем. — Конечно... Важный такой бизнесмен... Куда уж бабка старая со своими огурцами лезет... А ты чего застыла? — глянула на Веру, которая тихо стояла позади них.

— Не хочу нарушать вашу идиллию, — улыбнулась она и подошла к столу. — Свеженькие?

— Не лезь руками в банку, — бабуля хлопнула ее по руке, и Вера, забрав вилку у Яниса, достала и себе маринованный огурчик.

Удивительно, как сложный Янис Майер так просто вписался в их кухню. Он смеялся. Не над бабулей — вместе с ней. Поддакивал, нахваливал соленья. Ни фальши в его словах не чувствовалось, ни превосходства, и на лице его сияла улыбка, какой Вера давно не видела. Майер выглядел как человек, которому —