8

Полли шевельнулась во сне, и он, как мог, осторожно, чтобыне разбудить, снял ее руку со своей груди. Глядя в потолок, он думал о том, чтоПолли скорее всего в тот день спровоцировала его слезы. Она, по всей видимости,чувствовала, что ему необходимо дать выход своему горю, скорее, чем получитьответы, коих не существовало в природе.

Это положило начало их сближению, хотя в тот момент Аланвряд ли понимал, что это начало; скорее, все походило на конец чего-то. Междутем днем и другим, когда он в конце концов набрался смелости пригласить Поллина ужин, Алан часто вспоминал спокойный взгляд ее голубых глаз и нежноеприкосновение руки к запястью. Думал он и о той осторожной, но настойчивойпоследовательности, с какой она подводила его к мыслям, которые он игнорировал,намеренно или нет. И тогда он ощутил в себе новые чувства по поводу смертиЭнни; как только преграда между ним и его горем оказалась разрушенной, этиновые чувства хлынули потоком. Самым главным и мучительным из них была яростьпо поводу того, что Энни скрывала свою болезнь. Болезнь, которую можно былолечить и вылечить… и за то, что она в тот день взяла с собой сына. Об этом и одругих своих ощущениях он говорил с Полли в кафе Березы, в апреле, в один изпрохладных и дождливых вечеров.

– Ты оставил мысли о самоубийстве и теперь думаешь обубийстве, сказала она. – Поэтому и злишься, Алан.

Он покачал головой и хотел снова заговорить, но онапротянула руку через стол и прижала свой искривленный палец к его губам. Тише,замолчи.

Жест так удивил его, что он действительно замолчал.

– Да, сказала она. – Я на этот раз не собираюсь тебяпоучать, Алан.

Много годы утекло с тех пор, как я в последний раз ужиналанаедине с мужчиной, и не собираюсь портить удовольствия, играя роль МиссисГлавной Обвинительницы. Но нельзя злиться на людей – во всяком случае так, какделаешь это ты – только за то, что они попали в аварию. Как бы там ни было, нов таком случае всегда большой процент надо класть на случайность инепреднамеренность. Если бы Энни и Тодд погибли по вине отказавших тормозов, тыбы грыз себя за то, что не проверил их, или снес голову Сонни Джекету занерадивую работу, когда последний раз привозил ему машину в ремонт. Но ты бы невинил ее. Разве не так?

– Наверное, так.

– Не наверное, а наверняка. Почему ты не считаешь, что этобыл несчастный случай, Алан? Ты уверен, что произошел спазм потому, что тактебе сказал доктор Ван Аллен. А тебе никогда не приходило в голову, что онамогла резко свернуть с дороги, увидев оленя? Разве не могло быть все такпросто?

Могло. Олень, птица или, в конце концов, выехавшая навстречную полосу чужая машина.

– Да, но пристяжной ремень…

– Да забудь ты этот ремень! – воскликнула она с такойстрастью, что посетители за другими столиками обернулись. – Может быть, у неетогда болела голова, и она в первый раз в жизни забыла пристегнуться, но этововсе не значит, что Энни намеренно разбила машину. Та же головная больвероятно, одна из самых сильных – могла быть причиной и того, что ремень Тоддаоказался пристегнутым. И все-таки это не главное.

– Что же тогда?

– А то, что здесь куча всяких «может быть», – которые питаюттвое озлобление. Но даже если самое худшее из твоих предположений верно, правдыты никогда не узнаешь.

– Не узнаю.

– А если бы узнал… – Она пристально посмотрела ему в глаза.На столе между ними стояла свеча. Ее глаза в свете пламени казались темнее, иАлан видел, как в каждом плясал огонек. – Знаешь, опухоль мозга тоже несчастныйслучай. Здесь не может быть обвиняемых. Алан, нет – как вы их называетепреступников. Пока тебе это не станет ясно, шансов нет никаких.

– Каких шансов?

– Наших, – спокойно отозвалась Полли. – Ты мне оченьнравишься. Алан, и я еще недостаточно стара, чтобы не рискнуть, но слишкомстара, чтобы не иметь неудачного опыта и не знать, куда могут завести чувства,если их выпустить из-под контроля. Я не позволю им теперь разбушеваться до техпор, пока ты не оставишь Энни и Тодда в покое.

Алан потерял дар речи. Она серьезно смотрела на него, сидяза столом старой загородной харчевни, отблеск оранжевого пламени камина плясалпо ее шелковистым щекам и левому виску. А снаружи заунывным кларнетом распевал подкарнизами ветер.

– Я слишком много сказала? – спросила Полли. – Если так, топопрошу тебя отвезти меня домой. Я терпеть не могу попадать в двусмысленноеположение, но не более того, как что-то задумывать исподтишка. Он протянул рукуи дотронулся до ее пальцев. – Нет, Полли, ты сказала совсем не слишком много. Ялюблю тебя слушать.

Она улыбнулась, и улыбка осветила все лицо.

– Тогда ты получишь свой шанс.

Так это и началось. У них не возникало чувства вины, когдаони встречались, но они ощущали необходимость вести себя осторожно – не толькопотому, что это был маленький городок, и Алан занимал в нем видную должность, аПолли требовалось поддерживать репутацию в обществе, чтобы продолжать свое дело– но потому, что оба понимали возможность обвинения.

Они оба были недостаточно стары, чтобы не воспользоватьсяшансом, но в достаточно солидном возрасте, чтобы оставатьсяпредусмотрительными.

Осторожность никогда не помешает.

Затем, однажды в мае, они стали физически близки, и Поллирассказала ему обо всех годах между Тогда и Теперь… Он не до конца ей поверил иостался в надежде, что наступит день, когда она расскажет всю правду, нераспахивая при этом так широко глаза и не теребя слишком часто мочку левогоуха. Он понял, что ей было трудно решиться рассказать даже то, что он услышал,и поэтому готов был ждать продолжения. Надо быть терпеливыми. И осторожными.Достаточно и того, вполне достаточно, что он окончательно влюбятся в Полли,когда долгое лето проходило мимо них по Мейн Стрит.

Теперь же, глядя в потолок в спальне Полли, он думал, ненастало ли время снова заговорить о женитьбе. Он уже пытался однажды, вавгусте, но она тогда снова сделала этот жест – шшш, замолчи. Теперь, думал он…

Но длинный состав раздумий стал постепенно разваливаться исходить с рельсов…

Алан заснул.

9

Во сне он бродил по какому-то гигантскому магазину, шелвдоль прилавка, длинного, нескончаемого. В магазине было все, все, что онкогда-то хотел приобрести, но не мог себе позволить – часы с заводом от взмахарукой, широкополая мягкая шляпа от Аберкромби и Фитч, восьмимиллиметроваякинокамера фирмы Белл энд Хауэлл, сотни других предметов – но что-то ещеоставалось позади, за плечом, то, чего он не видел.