совсем как я в начале своей карьеры. Машину отогнали обратно в Милуоки и спрятали до конца операции.

— Ебаные латиносы! — ругался Левша. — По-любому заметили подарки на заднем сиденье, вот и дернули тачку.

Он даже написал заявление в полицию.

К Новому году Левша снова оказался на мели. Дело с магнитофонами провалилось, на новый букмекерский проект денег не оказалось. Он задолжал двадцать пять штук, и Майк Забелла выжимал из него бабки.

По абсолютно невероятному стечению обстоятельств в газетах появилась новость об ограблении галереи искусств в Чикаго, из которой украли экспонатов на три миллиона баксов.

— Вот оно! — охнул Левша. — Вот оно. Наш Тони поработал.

Быстро прикинув в уме, он пришел к выводу, что Тони отстегнет ему минимум четверть миллиона, уже за вычетом всех остальных выплат.

В начале февраля Конте позвонил Левше и сообщил, что успешно провернул дело, но вырученные бабки застряли в Чикаго еще на неделю. Левша скомандовал мне срочно ехать за Тони и везти его на встречу с Забеллой.

Мы полетели в Нью-Йорк вместе с девушкой-агентом под оперативным именем «Шерри», которая изображала подружку Тони. Мы направились в гости к Левше, где хозяин вытащил нас к себе в спальню и проинструктировал.

— Так, слушайте сюда, — начал Левша. — Мы едем в ресторан к Майку. Сидите и внимайте его словам, потому что вся верхушка в курсе ситуации. Не дай бог повторится ситуация с Милуоки!

Левша взял с собой Луизу. Мы впятером отправились в «Каса белла».

Майк встретил нас возле бара. Они с Левшой немного пообщались в стороне, а затем подозвали меня и Конте.

Майк потребовал, чтобы Конте рассказал про историю с Милуоки от начала до конца. Молча выслушав Тони, он произнес:

— Я выяснил, в чем там было дело. Если вкратце: старшие не хотят, чтобы нью-йоркские вели дела в Милуоки. Тот тип, который пожал тебе руку и дал добро, не имел полномочий так поступать. Тони, я обычно не разговариваю с людьми со стороны, но для тебя делаю исключение. Милуоки подчиняется Чикаго, а Чикаго подчиняется Нью-Йорку.

Ребята из Милуоки не имели права заключать подобные соглашения без разрешения старших.

— Понимаю, — кивнул Конте.

— Да ничего ты не понимаешь. Итак, те ребята подчиняются Нью-Йорку. На соседней улице сидит босс боссов, и в прошлую среду он созвал большой совет. Приезжали ребята из Чикаго и Милуоки. Босс принял нашу сторону.

Поскольку Кармин Галанте, глава семьи Бонанно, до сих пор сидел в тюрьме, мы предположили, что решение принял Фунци Тьери, глава семьи Дженовезе и по совместительству председатель Комиссии. Как объяснил Майк, на совете было решено следующее: Конте может возобновить торговлю в Милуоки, а Балистриери может снова стать его партнером. Но даже если Фрэнк откажется, он не имеет права препятствовать Тони. Если со стороны Балистриери возникнут помехи бизнесу, то Тони должен сразу же звонить Левше. Комиссия приняла нашу сторону только потому, что изначальную ошибку совершил именно Балистриери.

— Как же так, — пожал плечами Конте. — Если ошибся — имей смелость признаться в этом и попросить прощения.

Левша и Майк синхронно замотали головами.

— Глава семьи не обязан признавать свои ошибки, — пояснил Майк. — У него был только один вариант: разорвать соглашение без объяснения, что он и сделал.

Майк поднялся, шумно отодвинув свой стул: это был знак, что разговор окончен.

Мы вернулись за столик к Шерри и Луизе.

Левша буквально сиял:

— Первые хорошие новости с декабря! А знаете, почему? Все из-за этого Милуоки. Меня не позвали ни на одну рождественскую встречу, ни на одну свадьбу. С тех пор меня даже на поминки не звали! Конверт с баблом тоже не подарили на Рождество, и все из-за Милуоки. Теперь вопрос решен.

К нашему столику подошел гитарист, Луиза попросила его исполнить заглавную песню из «Крестного отца». Гитарист спел сначала на итальянском, а потом на английском.

— Ресторан Майка совсем недавно открылся после ремонта, — продолжал Левша. — Гляньте, везде мрамор. Шестьсот кусков вкинул. Мрамор итальянский, кстати. А знаете, что еще ехало в контейнерах с мрамором? Травка и героин.

Левша хотел поехать в «Шато Мадрид», чтобы успеть на вечернее шоу. Он сообщил Конте, что надо накинуть Майку тысячу баксов за дополнительные усилия:

— Майк выставит счет, просто дай ему свою кредитку.

Майк платил налоги с каждого счета, поэтому Левша приказал включить их туда вместе с чаевыми, чтобы Майку досталась ровно тысяча долларов.

Когда мы засобирались, Майк отозвал нас с Левшой в сторонку.

— Донни, ты все еще ручаешься за этого парня? — спросил он.

— Да, Майк, как и прежде.

— Ладно. Если что — с тебя спрошу.

Левша добавил:

— Так, он скоро поедет за бабками. Поезжай вместе с ним и ни на шаг от него не отходи. Проследи, чтобы он забрал бабки, затем возвращайтесь вместе.

— Добро, так и сделаю.

Мы сели в машину и отправились по автомагистрали Франклина Рузвельта в центр города. Левша показывал Конте и Шерри местные достопримечательности.

— Вон туда мы сбрасываем покойников, — он указал в сторону Ист-Ривер. — Как-то раз наши ребята скинули туда два трупа, и копы из седьмого округа это заметили. Чтобы не заморачиваться с расследованием, они просто взяли лодку и перетащили жмуров вниз по реке, на территорию соседнего округа.

На следующее утро мы с Конте отправились на встречу с Левшой. Левша выставил Конте подробный счет за все услуги в размере 31 500 баксов. Из этой суммы 17 500 предназначались Ники Маранджелло, заместителю босса семьи Бонанно.

— Ники очень выручил в переговорах с боссами, — пояснил Левша. — И вот еще что. Я планирую поговорить с Майком, чтобы он разрешил вас по очереди взять на заказ. Наберетесь опыта, выставим ваши кандидатуры на посвящение в семью.

В самолете до Милуоки мы с Конте обсудили сложившуюся ситуацию. Итак, боссы созвали совет и постановили, что Конте имеет право торговать в Милуоки под патронажем Левши. Но для ФБР история с торговыми автоматами уже потеряла смысл. Мы добились, чего хотели. В операцию и так уже было вложено около пятидесяти тысяч долларов: деньги пошли на подарки для Балистриери, «займы», доли с несуществующих ограблений для Левши и других мафиози. Мы насобирали столько улик, что могли отправить за решетку всю семью Балистриери разом, и все это за годовой оклад одного агента. Тратиться дальше не было смысла. Да и в Милуоки задерживаться не хотелось. Фрэнк Балистриери мог затаить обиду и завалить меня и Конте. Единогласно было решено: операцию «Брус» пора закрывать.

Теперь Тони должен был исчезнуть, создав иллюзию, будто он свалил