один из скипетров, двадцатичетырехлетний Джон де ла Поль, герцог Саффолк, а двадцатидвухлетний Джон де Вер, граф Оксфорд (унаследовавший титул после того, как его отец и старший брат были казнены за измену), подносил королеве воду из чаши, которую держал Кларенс. Зал сиял роскошным убранством, столы ломились от еды и питья, а менестрели играли на инструментах всех форм и размеров. Каждое новое блюдо выносили к столу королевы под торжественный рев труб[294]. Все происходящее намеренно было обставлено как праздник молодежи, что соответствовало свежему, чуждому условностей взгляду Эдуарда на монархию. В эпицентре веселья находились молодые мужчины и женщины, оказавшиеся на передовой английской политики в последние пару месяцев. В 1450-е и в начале 1460-х годов бои шли между стареющими лордами, пытавшимися разрешить многолетние споры, а на коронации Елизаветы присутствовало новое поколение, у которого был шанс вырваться из кровавого плена прошлого.

После коронации королевы Эдуарду улыбнулась большая удача. Во время беспорядков, которые вылились в битвы при Хеджли-муре и Хексеме, в 1464 году Генриха VI, бежавшего в Шотландию, перевезли в Англию. Весь следующий год он провел, скрываясь от врагов на дальнем севере страны и сидя взаперти в нескольких оставшихся за ланкастерцами крепостях. Сперва он укрылся в мощном прибрежном форте в Бамборо, но, когда тот разнесли пушки Уорика, Генрих сначала переместился в замок Байвелл в Нортумберленде, а затем пытался найти более удаленное убежище по другую сторону труднопроходимых и холодных Пеннинских гор. Некоторое время он жил у Джона Мейчелла в поместье в Кракенторпе, в Камбрии, потом прятался в сочувствовавших ему монашеских общинах. Он больше походил на бродягу, чем на вернувшегося короля, но не был ни тем ни другим. Однажды в середине июля 1465 года Генрих обедал вместе с сэром Ричардом Темпестом из Ваддингтон-Холла неподалеку от Клайтеро в Ланкашире, и вдруг в трапезную ворвалась большая группа людей, среди которых был брат сэра Ричарда, Джон Темпест, и попыталась схватить его. В поднявшейся неразберихе Генриху удалось бежать и спрятаться в ближайшем лесу вместе с горсткой верных слуг. Но его странствиям пришел конец. 13 июля свергнутого короля вместе со спутниками выследили и схватили в Бангерли-Хиппингстоунс, деревне у переправы через реку Риббл[295]. Генриха посадили на лошадь, «привязав ноги к стременам», и с триумфом провезли от Ланкашира до Лондона, где он был заключен в Тауэр до конца своих дней[296]. Его достаточно хорошо кормили, он пил вино из погребов нового короля, иногда ему позволяли заказать новый бархатный кафтан и принимать посетителей, тщательно досмотренных до этого тюремщиками. Возможно, самым поразительным было то, что низложенного и заключенного в тюрьму короля Генриха не убили. Ведь эта судьба постигла двух потерявших корону королей из династии Плантагенетов до него. Эдуарда II убили в заключении в замке Беркли в 1327 году, а Ричарда II — в 1400 году в Понтефракте, через год после того, как он был свергнут. По иронии судьбы сохранением жизни, Генрих, вероятно, был обязан тому, что оказался жалким и нерешительным правителем. Оправдать убийство короля, никому не причинившего зла, бесхитростного, наивного и доверчивого, было бы очень сложно. Сохранив Генриху жизнь, Эдуард IV принял очень смелое решение, о котором он впоследствии пожалеет. Но в 1465 году король, должно быть, полагал, что делает смелый и великодушный жест.

После того как Генрих оказался в Тауэре, а его соратники на севере были разгромлены, правление Эдуарда постепенно начало входить в колею. Его брак с Елизаветой, шокировавший и англичан, и иностранцев, позволил ему обрести новых сторонников. У королевы была большая семья, и теперь брачные союзы могли соединить могущественные семейства Англии с королевским домом. Через два года после королевской свадьбы пять сестер Елизаветы уже были замужем. Юную Екатерину выдали за малолетнего герцога Бекингема. За этим последовала череда других помолвок и браков. Анна и Джоан Вудвилл вышли замуж за наследников графов Эссекса и Кента соответственно. Еще две сестры — Жакетта и Мэри — были помолвлены с бароном Стрейнджем и наследником барона Герберта (который позже стал бароном Пембруком). Энтони Вудвилл, старший из братьев Елизаветы, женился на наследнице барона Скейлза и с 1462 года сам стал носить этот титул. Томас Грей, старший сын Елизаветы, женился на Анне Холланд, дочери герцога Эксетера. Паутина браков между родственниками королевы и юношами и девушками из английской аристократии связала новую королевскую династию с будущими поколениями знатных семейств, каждое со своими владениями, интересами и сторонниками в разных частях королевства. Нити королевских связей протянулись от Восточной Англии и центральных графств до Уэльса и западной части страны. Но вскоре опутавшая страну сеть королевских родственников стала причиной разногласий между Эдуардом и человеком, который считал, что новый правитель многим ему обязан. Чем больше возрастало влияние Вудвиллов и чем увереннее чувствовал себя Эдуард, тем сильнее становилось беспокойство графа Уорика. Личные ссоры и стычки на политической почве все чаще случались между монархом и его самым влиятельным подданным. Союз их семей когда-то позволил йоркистам заполучить корону, но теперь они сами могли вот-вот все разрушить.

Время перемен

С самого начала правления Эдуард хотел выглядеть не просто как монарх, заполучивший престол силой, но как король, чье право на корону подкреплено текущей в его жилах кровью, происхождением и самой судьбой. После коронации в 1461 году по его указу была создана длинная двадцатифутовая иллюминированная рукопись, в которой прослеживалось его королевское происхождение, уходящее в глубь веков. Рукопись эта предназначалась для всеобщего обозрения и обосновывала его притязания на корону не только Англии и Франции, но и Кастилии, о праве на которую дом Йорков периодически во всеуслышание заявлял. После нескольких месяцев кропотливой работы незадолго до свадьбы короля и Елизаветы Вудвилл в 1464 году «Коронационный свиток» был закончен. Он пестрил разными цветами, именами, геральдическими знаками и династическими схемами. Наверху был изображен сам Эдуард в сверкающих доспехах верхом на боевом коне в яркой попоне, с огромным мечом в правой руке, с золотой короной на голове и с торжествующей царственной улыбкой на губах. Под его величественной фигурой располагалась детальная генеалогическая таблица, которая прослеживала происхождение короля от Адама и Евы к Ною, и далее, пройдя через все минувшие с того времени эпохи, три линии королевских династий Англии, Франции и Кастилии сливались воедино и через Ричарда, герцога Йоркского, спускались к восьмиконечной звезде, которая символизировала Эдуарда. По всей этой уникальной рукописи, которая должна была стать достоянием общественности и подтвердить кровное право Эдуарда на корону и то, что его правление было предопределено свыше, были разбросаны излюбленные личные символы короля: феттерлок, который был вышит на одежде его отца, когда герцог Йоркский впервые заявил права на корону в 1460 году, и черный бык, означавший законное право на престол семьи Мортимеров. Также там были герб Кадваладра, древнего короля