кого он меня принимает, но всё же не прекратил провоцировать.

– А вот ты точно труп… Я буду требовать, чтобы твою родную планету поразили мором и транслировали это на всю промышленную зону! Тебя заставят смотреть, как гноем будут вытекать глаза у твоих близких! – Уитман ухмыльнулся и плюнул в меня.

В бортовых базах не нашлось ни книг, ни фильмов, ни музыки, а из документов только цифровые векселя, акты купли-продажи и техническое описание корабля. Стерильная чистота во всём. Интуиция подсказывала нарастающим зудом, что нечто важное оказалось упущено, несмотря на то, что находится под самым носом. Внимание снова привлекла сфера между лёгкими Пола – сканеры засекли слабую активность. Если внутри находится цифровая копия, которая может быть перенесена в новое тело после гибели, то почему Пол Уитман так упорно нарывается получить пулю в имплант? Как разрушение сферы поможет ему выбраться из ситуации?

– Я вынужден подключиться к вашему мозгу напрямую и считать память, – мой голос сделался сухим, трескучим, каким-то озлобленным.

– Иди к чёрту! – Пол несколько раз дёрнулся, но не сумел даже переменить положение тела.

Связь с пленником установилась быстро, но мне сразу же стало дурно от знакомого шифра. Живой человеческий мозг был изменён так, чтобы выполнять роль кодирующих расширений, которые я слишком поспешно удалил у Стефана.

– Я трансцендентен, мистер Обезьян, – сухие тонкие губы расползлись в улыбке.

Догадка обожгла. Скорее чутьё, чем логика. Именно этого боялся Герман Штайн, посылая меня разобраться с Пророком: бессмертных, не ограниченных ни моралью, ни разумом.

– Пожалуй, воспользуюсь ловушкой для души, – наблюдая за Полом, я, наконец, отчётливо увидел страх. Серебристая коробочка должна быть направлена противоположной от кнопки большой гранью на объект, говорилось в по-военному короткой инструкции. Я положил устройство на грудь, прямо над имплантом и запустил. Тело Пола обмякло мгновенно, без конвульсий. Сердце ещё продолжало биться, но дыхательная мускулатура отключилась. Цвет кнопки сменился на красный. Сфера опустела и ничего больше не излучала.

Я опустился на пол и закрыл лицо руками. Гормональная коррекция не справлялась с панической атакой. Захотелось выть. Осталась только надежда на то, что Пол входил в очень малочисленную группу, и на Приме, куда я направлялся, население состоит из обычных людей, а не вместилищ агрессивных омег.

2.5 Центр ада

Прима выглядела великолепно. Изображение планеты состояло из яркой и сочной зелени, водных просторов морей, крупных озёр и невысоких гор. Идеальная планета-сад после полного цикла терраформирования. Больших городов не наблюдалось – лишь группы одноэтажных поселений в пару сотен домиков, казалось, случайно разбросанных тут и там посреди рукотворного дизайнерского ландшафта. Я любовался пейзажами, пока корабль стабилизировался на высокой орбите и подал сигнал готовности принять груз. Эти действия были заложены в алгоритм автопилота, в который без необходимости не стоило вмешиваться. Склад-сортировщик, по размерам сравнимый с маткой флота Союза, ответил коротким сообщением и выделил парковочное место. Яхта юркнула в подбрюшье гиганта, где автоматы загрузили посылку. Последней точкой маршрута была поверхность Примы.

Я напряжённо думал о посадке. Будут ли встречающие? Таможни или чего-то подобного опасаться не стоило: контроль за трафиком происходил на этапе ожидания очереди всплытия. Площадка для приземления находилась неподалёку от крупного посёлка и состояла из множества участков. Малые корабли постоянно садились и взлетали, одни уходили в космос, другие за горизонт. Машинный разум в роли диспетчера космодрома выдал привилегированный коридор автопилоту яхты – их общение схематично отображалось на мониторе. У меня оставалось ещё около часа, пока будет происходить заход в атмосферу и торможение. Перед выходом на поверхность стоило сменить нательный комбинезон для экзоскелета на что-то другое и избавиться от оболочки настоящего Уитмана. Сжигать в твёрдых слоях атмосферы, сбросив труп через шлюз, было рискованно, но на яхте обнаружился утилизатор, превращающий мусор в плазму. При загрузке в приёмник для мусора человеческого тела накатила истерика. Ни ловушка в кармане с запертой внутри живой омегой, ни тем более попытки урезонить логикой совесть оказались не в силах убедить меня, что это не убийство. Корректоры биохимии с трудом вернули мне равновесие, однако мысли продолжали бежать по замкнутому кругу, мешая работать.

Чтобы успокоиться, было решено осмотреть посылку: в ней могло оказаться хоть что-то информативное.

Контейнер напоминающий гибернационную капсулу, как их изображали фантасты в начале второго тысячелетия, покрытый инеем, располагался на небольшой тележке с ручками. На поверхности не было ни замков, ни надписей, лишь единственная сенсорная клавиша, тускло мерцающая жемчужным белым. Она оказалась крайне холодной на ощупь – кожа на подушечке пальца даже прилипла. После нажатия мерцание прекратилось, сменившись ровным жёлтым свечением. Из-под крышки раздалось тихое шипение, и внутренние сервоприводы открыли контейнер.

Я был готов выругаться. Чудовищное зрелище лишило сил. На мягком ложе, искусно подсвеченная, полностью обнажённая лежала женщина. Полимерная татуировка на левом предплечье содержала серийный номер клона и шифр модели, а в груди сканеры обнаружили сферу с омега-структурой. Рабыня, купленная словно предмет, медленно дышала. Её веки не вздрагивали: сон был неестественно глубоким. Над изголовьем возникла голограмма с несколькими пиктограммами и короткими подписями о том, как активировать личного помощника и спутницу. Мои руки тряслись, когда, следуя инструкции, вводили команды на маленькой виртуальной клавиатуре.

– Rise and shine! (дословно "Проснись и сияй", прим. авт.) – произнёс я кодовую фразу.

Женщина открыла глаза и, нежно взяв меня за руку, запела:

– Are you sleeping?

Are you sleeping?

Brother John,

Brother John?

Morning bells are ringing.

Morning bells are ringing.

Ding, dang, dong.

Ding, dang, dong.

(Английская детская песенка про пробуждение, прим. авт.),

Тембр её голоса менялся до неузнаваемости на каждой строчке, и она определила какой мне нравится больше всего, считывая пульс, движения глаз, дыхание, мышечный тонус и десяток других показателей. Внутри её мозга вспыхивали активностью и гасли контролирующие поведение чипы.

– Пожалуйста, выберите для меня имя? – инструкции на голограмме закончились, теперь сама рабыня подсказывала, что делать дальше.

– А как звали тебя раньше? Как зовут именно тебя? – я коснулся того места, где располагалась сфера с омегой. Молодое лицо изобразило недоумение и замерло маской робота, вновь включились импланты контролирующие поведение.

– Согласно правилам использования, – голос утратил все эмоции и стал громче, – Обращение к "душе" не рекомендуется, а все запросы будут перенаправлены к системам встроенного искусственного интеллекта. Документация, включающая настоящие правила, продублирована и помещена в контейнер, – рабыня выбралась из своей "упаковки" и открыла небольшой выдвижной ящик в основании капсулы, достала планшет, активировала и протянула мне, замерев, словно манекен, ожидая моей реакции после прочтения.

Текст оказался не слишком длинным. Обычное для