Что же касается дворца эпохи Возрождения, то он, можно сказать, был обложен половиной войска, и никто не мог туда проникнуть.

Наконец жена одного лейтенанта, проживавшая по соседству, заявила, что она не отходила от своего окна, так что девушка не могла уйти без ее ведома.

– Если бы она не ушла, – воскликнул Вальдемар, – то она была бы здесь, а ее нет.

– Наверху есть этаж? – спросил Люпен.

– Да, но из этой комнаты на этаж нет лестницы.

– Нет, лестница есть.

И Люпен указал на маленькую дверцу, открытую в темный чулан. Во тьме виднелись первые ступеньки лестницы, крутой, как приставная.

– Прошу вас, дорогой граф, – сказал он Вальдемару, который хотел подняться, – предоставьте эту честь мне.

– Почему?

– Это опасно.

Он устремился вперед и сразу же оказался на антресоли, узкой и низкой.

– О! – вырвался у него крик.

– В чем дело? – спросил граф, поднявшись, в свою очередь.

– Тут… на полу… Изильда…

Он опустился на колени и тотчас при первом осмотре понял, что девушка всего лишь оглушена, на ней не было никаких следов ранения, разве что несколько царапин на руках.

Во рту носовой платок в виде кляпа.

– Вот оно что, – сказал Люпен. – Убийца находился здесь с ней. Когда мы пришли, он ударил ее кулаком и заткнул ей рот, чтобы мы не услышали стонов.

– Но куда он убежал?

– Да вот… сюда… Тут коридор, которым связаны все мансарды второго этажа.

– А оттуда?

– Оттуда он спустился по лестнице одного из жилищ.

– Но его увидели бы!

– Как знать? Это существо невидимо. Неважно! Пошлите своих людей разузнать. Пусть обыщут все мансарды и все жилища первого этажа!

Он заколебался. Надо ли и ему тоже пуститься преследовать убийцу?

Вдруг какой-то звук привлек его внимание. Девушка поднялась, и из ее рук покатилось с дюжину золотых монет. Люпен осмотрел их. Все были французскими.

– Ладно, – сказал он, – я не ошибся. Вот только почему столько золота? В награду за что?

Внезапно он заметил на полу какую-то книгу и нагнулся, чтобы поднять ее. Однако девушка более проворным движением схватила книгу и прижала к себе с такой необузданной силой, словно готова была защищать ее от любых нападок.

– Вот как, – молвил Люпен, – золотые монеты были предложены за этот том, однако она отказывается отдать его. Отсюда и царапины на руках. Интересно было бы знать, почему убийца хотел завладеть этой книгой. Не мог ли он прежде пролистать ее? – И он обратился к Вальдемару: – Дорогой граф, прикажите, пожалуйста…

Вальдемар подал знак. Трое из его людей набросились на девушку, и после отчаянной борьбы, когда несчастная топала от гнева и корчилась с громкими криками, у нее вырвали книгу.

– Тихо, девочка, – говорил Люпен, – спокойно… Все это ради праведного дела… Пусть следят за ней! А я тем временем изучу предмет тяжбы.

Это был разрозненный том Монтескьё в старом переплете, которому насчитывался, по крайней мере, целый век, под названием «Книдский храм». Но, едва открыв его, Люпен воскликнул:

– Так, так, это странно. К лицевой стороне каждой из страниц приклеен листок пергамента, и на этих листках оставлены строчки очень мелким и очень убористым почерком.

В самом начале он прочитал:

– «Дневник шевалье Жиля де Мальреша, французского слуги его королевского высочества принца Дё-Пон-Вельденца, начатый в 1794 году от рождества Христова».

– Как, там так написано? – спросил граф.

– А что вас удивляет?

– Деда Изильды, старика, который умер два года назад, звали Мальрейх, то есть то же самое германизированное имя.

– Чудесно! Значит, дед Изильды был сыном или внуком французского слуги, который вел свой дневник в разрозненном томе Монтескьё. И таким образом этот дневник попал в руки Изильды.

Он листал книгу наугад:

– «15 сентября 1796 – его высочество охотился.

20 сентября 1796 – его высочество выезжал верхом. Он сел на Купидона».

– Черт возьми, – прошептал Люпен, – пока ничего захватывающего.

Он стал читать дальше:

– «12 марта 1803 – я послал десять экю Герману. Он работает поваром в Лондоне».

Люпен рассмеялся.

– О! О! Герман свергнут с престола. Уважение катится вниз.

– Правящий великий герцог действительно был изгнан из своих владений французскими войсками, – заметил Вальдемар.

– «1809, – продолжал Люпен. – Сегодня во вторник Наполеон ночевал в Вельденце. Это я стелил постель его величеству, а на другой день выливал воду после его туалета». Вот как! – произнес Люпен. – Наполеон останавливался в Вельденце?

– Да, да, присоединившись к своей армии во время Австрийской кампании, которая закончилась Ваграмом. Это честь, которой герцогская семья очень гордилась.

Люпен продолжил:

– «28 октября 1814 – его королевское высочество вернулся в свои владения.

29 октября – этой ночью я проводил его высочество к тайнику и был счастлив показать ему, что никто не узнал о его существовании. Да и как догадаться, что тайник может находиться…»

Внезапная пауза… Крик Люпена… Изильда, неожиданно вырвавшись из рук охранявших ее мужчин, набросилась на него и, выхватив книгу, убежала.

– Ах, плутовка! Бегите же… Обойдите снизу. А я буду ловить ее в коридоре.

Однако Изильда захлопнула дверь и закрыла ее на задвижку. Люпену пришлось спуститься так же, как другим, и идти вдоль помещений в поисках лестницы, которая привела бы его на второй этаж.

Лишь четвертое жилище было открыто, и он смог подняться. Но коридор оказался пуст, и ему пришлось стучать в двери, ломать замки и входить в незанятые комнаты, в то время как Вальдемар, столь же пылкий в преследовании, как и он сам, протыкал занавеси и драпировки концом своей сабли.

Послышались крики, они доносились с первого этажа, со стороны правого крыла. Все бросились туда. В конце коридора одна из офицерских жен подавала им знаки, она сообщила, что девушка у нее.

– Откуда вы знаете? – спросил Люпен.

– Я хотела войти в свою комнату. Дверь была заперта, и я услышала шум.

Люпен тоже не смог открыть дверь.

– Окно, – воскликнул он, – там должно быть окно.

Его провели наружу и, взяв саблю графа, он сразу же разбил стекла.

Затем, при поддержке двух мужчин, уцепился за стену, просунул руку, отодвинул оконную задвижку и спрыгнул в комнату.

Изильда предстала перед ним в языках пламени, она сидела на корточках перед камином.

– О! Несчастная! – воскликнул Люпен. – Она бросила книгу в огонь!

Резко оттолкнув ее, он хотел забрать книгу и обжег руки. Тогда с помощью щипцов он вытащил ее из огня и накрыл скатертью со стола, чтобы погасить пламя.

Но было слишком поздно. Сгоревшие страницы старой рукописи рассыпались пеплом.

II

Люпен долго смотрел на Изильду.

– Можно, пожалуй, подумать, будто она знает, что делает, – сказал