— Но ведь все факты налицо, — сказал Мейсон. — Котенок,прыгающий на теплую постель; носовой платок с меткой из прачечной десятилетнейдавности; часы, заведенные в четыре часа дня, когда ни один нормальный человеких не заводит. Открытка, посланная летом, но написанная явно зимой…

— И неужели вы не собираетесь помочь Гамильтону Бюргеруразобраться в этом деле?

— Ни за что! Пусть сам помучается.

— А вы не боитесь, что Матильде удастся выйти сухой их воды?

— Нет, Делла. Это у нее не выйдет. Трэгг в конце концовразберется во всем. Он поинтересуется останками Фила Ланка и выяснит, что вдействительности это труп Фрэнклина Шора. Он начнет разыскивать водителямашины, сбившей Тома Ланка, и вычислит, что это должен быть тот же человек,который убил Лича, а потом постарался заставить замолчать того, кто мог бы ипроболтаться. Следует отдать должное Ланку: он просто отлично сыграл свою роль,роль умного, хитрого свидетеля, притворяющегося дураком. Его история с визитомФрэнклина Шора была просто шедевром. И конечно, следователь должен будет этоучесть. Убийца, естественно, всегда будет лгать, а человек, способныйразработать гениальный план убийства, в состоянии придумать и гениальную ложь.Однако Матильда сама помогла следователю. Они разработали весь план в деталях,и если бы не котенок, им удалось бы одурачить нас — впрочем, до поры довремени. И поверь мне, милая, в следующий раз, когда я буду заниматьсякаким-нибудь делом, Гамильтон Бюргер и Трэгг не посмеют мне указывать, что моеместо в офисе, сидеть и ждать, пока мне принесут ключи к разгадке. Сейчас импридется очень-очень трудно, и, когда они наконец найдут решение, они поймут,что я знал все ответы давным-давно.

— А теперь я хочу сказать вам одну вещь, — призналась ДеллаСтрит. — Из-за вас я ужасно испугалась.

— Ты боялась, что тебя обвинят?

— Я… я сама не знаю. Все казалось таким безнадежным, когдавсе эти косвенные улики, собранные вместе, обрушились на меня.

Мейсон, придерживая руль одной рукой, обнял ее за плечи.

— Моя дорогая, ты всегда должна быть уверена в своемадвокате, — с серьезным видом сказал он.