– По-моему, они познакомились случайно. Он сказал ей,чем занимается, и она решила ему довериться. Парень совершенно не похож насыщика. По виду студент, хотя я понятия не имею, как выглядят сыщики.

– Он должен был явиться в милицию, когда узнал, что сней произошло.

– Возможно, и явился. Откуда мне знать?

– Тебя следователь вызывал?

– Нет. А если бы и вызвал, я бы не стал все эторассказывать.

– Почему?

– Потому что в этом случае твой отец их непременно бызаинтересовал. Как бы я выглядел в его глазах?

– Значит, ты ничего толком не знаешь, – вздохнулая. Зря я сюда пришла. Впрочем, нет. Теперь я знаю почти наверняка: вокруг отцачто-то происходит. Надо попытаться найти этого детектива, ему должно бытьизвестно куда больше, чем Илье. – Спасибо, что, несмотря на важные дела,ты уделил нам время, – сказала я, поднимаясь.

– Прекрати! – воскликнул Илья и покачал головой,после чего стал мямлить: – Аня, я давно… все это время… я должен объяснить…Соня, оставь нас, пожалуйста.

Сонька поднялась, но я сказала:

– Нам пора.

– Соня! – он почти кричал.

– Да куда идти-то? – всплеснула она руками.

– В кабинет, – он кивнул на дверь за своей спиной.

С трудом дождавшись момента, когда Сонька закроет за собойдверь, я заговорила:

– Не трудись. Я знаю, что ты хочешь сказать. Я тебя нив чем не обвиняю. Сергей погиб, потому что я его предала. Я. А вовсе не ты.

– Ты ни в чем не виновата, – покачал онголовой. – Ты… если бы ты знала, как я себя ненавижу. Все эти годы ятолько и думал: если бы можно было все вернуть. Никакие деньги не спасут, когдаты…

На мой взгляд, он начал заговариваться. Что за деньги онимеет в виду? При чем здесь вообще деньги? Илья сидел, закрыв лицо ладонями,плечи опущены, головой чуть ли не в колени уткнулся. В общем, классическая позастрадальца. Мне было жаль его, но в этой жалости было больше презрения. Ивместе с тем что-то вроде беспокойства шевельнулось в душе.

– При чем здесь деньги? – произнесла я, вместотого чтобы уйти.

– Деньги? – переспросил он и отчаянно затрясголовой. – Я не то хотел сказать…

«Врет, – как будто кто-то шепнул мне в ухо. – Онврет».

– Что за деньги ты имел в виду? Какие деньги, Илья?

– Прости, я… тебе пора уходить.

– Ты что, плохо меня знаешь? Я не уйду, пока ты необъяснишь. Так что тебя мучило все эти годы? Скажи мне. Скажи мне, черт тебядери!.. – заорала я.

– Я сделал это нарочно, – пробормотал Илья. –Я сказал ему… конечно, я не думал, что он… убьет себя. Мне надо было вырваться,понимаешь. Я больше не мог так жить. Это был мой единственный шанс. Выбратьсяиз всей этой грязи, жить, наконец, как нормальный человек. Поэтому я сделал то,что сделал. Я прекрасно понимал, что, поступая так, бесповоротно причисляю себяк сволочам. Но не видел другого выхода. Это был мой шанс.

– Ты что, решил на мне жениться? – сообразила я. Апочему бы и нет? Папа к Илье прекрасно относился. И в тот момент, безусловно,предпочел бы видеть зятем здорового умного парня, пусть и без гроша за душой,которому стоит лишь немного помочь. Это лучше, чем безногий инвалид. И вдруг…так бывает, когда складываешь пазл, вертишь его туда-сюда и он ложится на своеместо, все остальные идеально подходят к нему, и вот перед тобой уже готоваякартинка. – Мой отец пообещал тебе деньги? – словно со стороныуслышала я свой голос.

– Нет, – чересчур поспешно ответил Илья, и я вновьпоняла: он врет. Вот и причина отцовского беспокойства, сколько раз оннастойчиво просил меня помириться с Ильей. Боялся, что он не выдержит и все мнерасскажет? Он и не выдержал.

– Хотя бы сейчас не ври, – сказала я.

– Это я… я любил тебя и сейчас тебя люблю. Даже больше,чем тогда. И я верил, что ты… тоже меня полюбишь, я бы мог сделать так, чтобыты полюбила меня. Если бы Сергей остался жив, все было бы иначе.

– Но он погиб, – сказала я. – Мне безразницы, почему ты это сделал. Я не винила тебя тогда, не виню и сейчас, такчто получай от жизни удовольствие.

– Ты так ничего и не поняла, – сказал он сгоречью.

– Ну, извини. Соня! – позвала я. По тому, какпоспешно появилась подруга, стало ясно: она стояла возле двери и подслушивала.Но в тот момент меня это мало заботило.

Илья так и остался сидеть в кресле.

Мы с Сонькой вышли из квартиры, подружка подхватила меня подруку, будто сомневаясь, что на ногах я стою крепко. Мы сели в машину, Сонька непроизнесла ни слова, но, когда мы выехали на проспект, все-таки спросила:

– Мне у тебя переночевать?

– Чего это ты тихая какая? – усмехнулась я.

– Боюсь что-нибудь брякнуть не по делу. Нюсечка, еслиты сама об этом заговорила, объясни, что я теперь должна думать?

– А то ты не поняла.

– Ничегошеньки. Какие деньги? Что он сделал нарочно?Почему Сережа погиб?

– Потому что твоя подруга – дрянь распоследняя,распустила нюни и бросилась искать утешение в объятиях его друга.

Сонька с приоткрытым ртом таращилась на меня, потом отчаяннозамотала головой:

– Ты не дрянь. Женщины слабые существа, нам нужнаподдержка в трудную минуту, а мужики – стервецы – этим пользуются.

Я только усмехнулась, некстати вспомнив о Мигеле.

– А отец твой здесь при чем?

– Заткнись, – прикрикнула я.

Я отвезла Соньку домой и вернулась к себе. Папа пил чай вкухне. Посмотрел на меня с сомнением и ни о чем не спросил. Я тоже предпочлапромолчать, наверное, очень боясь услышать правду.