общаешься с живым человеком, оно местами посложнее будет, но ведь это не повод отмалчиваться. Правда?

Приняв подачу, я с лёгкой неуверенностью ответил:

— Женщины, в отличии от мужчин, куда менее агрессивны и заточены на созидание. Мужчины же склонны к риску, изменению и поиску. Данные качества были полезны для развития и выживания популяции в древности, но перестали быть таковыми сейчас. Ведь с момента, когда в руках «хищной обезьяны» по имени человек появились штуки вроде атомной бомбы, мужской авантюризм стал недопустим. Также можно уверенно заявить, что до момента основания Ордена, мужская доминанта чуть не угробила человечество трижды.

— Верно-верно, — кивнул старик, — первый раз, когда глобальная власть решила обтяпать кое-какие свои делишки с помощью контролируемых эпидемий. После, спустя двести лет, в момент создания полноценного искусственного интеллекта. Тогда, впрочем, отделались легким испугом, но местами было жутковато. Согласитесь, неожиданно, когда умная машина решила спасти человечество, буквально за сутки практически уничтожив техносферу. Последнее же «ай-яй-яй» есть причина, по которой вы двое оказались здесь. Игры с геномом человека не принесли ожидаемых результатов, зато породили новые генетические заболевания. А ведь так хотелось жить вечно…

— Ну что же, — подмигнул Герман теперь уже Алине. — Я почти согласен отдать бразды правления прекрасным дамам, да вот беда, не закостенеет ли человечество от такого неоднозначного выбора? — сделав растерянно-вопросительное выражение лица, поинтересовался старик.

Алина молчала.

— Для предотвращения такого закостенения и существует институт Иерархов, — прервал я установившуюся паузу. — Можно сказать, что если женщинам доверили будущее, то мужчины взвалили на свои плечи настоящее.

— А ведь разумно, согласитесь, получается, — закивал головой торговец. — Женщины задают направление, оперируя границами дозволенного и религией, мужчины же занимаются реализацией, отвечая за политику, науку и социум. И не просто мужчины, а специально подготовленная каста социальных жрецов.

— Я погляжу, вы у нас мудрый молодой человек, — сделав многозначительную паузу, обратился ко мне хозяин. — Так может объяснишь мне, старому дураку, откуда противоречие? Вроде всё у нас нынче по уму, так отчего дерьмово живём? — поинтересовался он.

— Вы имеете в виду социальное неравенство? — осторожно уточнил я.

— Ну, хотя бы его, — подтвердил старик.

Странно, но сейчас я совершенно не испытывал той уверенности, какую давали мне ранее столь логичные и удобные объяснения. Однако других в моей голове не имелось. Да и ныть, что всё пропало и плохо — не мой конёк.

— Текущая общественная модель показала себя устойчивой и жизнеспособной. Людям в целом полезна конкуренция, а отдельному человеку необходимы цели и стимул к ним стремиться. Если же всё давать просто так, общество загнивает. К тому же, необходимый для жизни минимум в базисе имеет каждый. Социальная программа «Человек — это минимум сто лет жизни», дала свои плоды ещё триста лет назад. А вот если хочешь больше, будь добр попотеть, в том числе и на благо общества. Да и опять же, что значит дерьмово живём? Как минимум можно уверенно сказать, что в базисе полностью победили преступность. Даже военные конфликты и те допускаются и существуют скорее, как необходимая дань человеческой природе.

— Ах, вас прямо приятно слушать молодой человек, — с какой-то детской радостью, согласился торговец. — Выходит, что основные проблемы человечества решены и текущая общественная модель если не идеальна, то уж точно показала свою жизнеспособность? По крайней мере темпы освоения близлежащего космоса уверенно на это указывают. А какие ещё нужны доказательства? Человечество растёт, крепнет и осваивает новые территории. А недовольные? Недовольные были всегда и именно от них отчего-то больше всех криков и вони.

Ожидая подвоха, я молчал. Алина всё ещё пребывала в роли слушателя.

Словно читая мои мысли, старик произнёс:

— И сейчас, словно персонаж интригующего романа, я должен выдать что-то такое, что под корень разрушит ваше мировоззрение. Что-то вроде, а знаете ли вы, что Служительницы ордена вёдрами пьют кровь младенцев, а Иерархи каждую ночь насилуют новую девственницу? Представьте себе, ничего такого не происходит. Пусть базис местами дерьмовое место, но всё же немало проблем мы действительно решили. В реальности больше не сжигают красивых женщин из-за того, что у них рыжие волосы и зелёные глаза, а молодых парней не разрезают живьём на части по причине того, что очередному богатею срочно необходимо новое сердце. Все счастливы, занавес, конфетти, счастливые детские мордашки.

Сделав паузу, торговец очень серьёзно произнёс:

— А теперь скажите мне пожалуйста, какое отношение ко всему этому имеет Ракс?

Из ведущего на кухню проёма появилась темнокожая женщина с большим серебряным подносом в руках. Подойдя к столу, она принялась расставлять перед нами чашки.

В Раксе, как и в базисе, присутствовала региональная система. Довольно прозрачная, но всё же люди и здесь предпочитали кучковаться по национальному и языковому принципу. Наверно из-за этого, вошедшая мулатка была первым чернокожим человеком увиденным мной в Дыре. И какого, скажите, я не видел её раньше? Город то небольшой.

— Познакомьтесь, моя любовница и помощница, — улыбнувшись мулатке, произнёс торговец. — Кстати, а вы никогда не задумывались, почему как среди Сестёр, так и среди Иерархов нет чернокожих?

— Почему нет? — захлопал я глазами.

— А вот нет и всё тут, — преувеличенно повторил мой жест торговец.

Не нравится мне этот разговор. Что-то внутри меня протестует. Да знаю я что, моя идеологическая «дрессировка». Словно оскверняешь нечто святое и неприкосновенное. Но, строго говоря, как Иерархи, так и Сёстры — личности непубличные. Их изображений не найдёшь в интернете, как и не мелькают они на экранах СМИ. Такие безличные, посвятившие себя служению человечеству люди.

— А потому, что все они там, в своих орденах, фашисты сраные… — взяв со стола чашку с кофе, бросил нам хозяин магазина.

Отхлебнув, он куда более мягко произнёс:

— Но бог с ним, с базисом, мы вроде выяснили, что всё в нём относительно хорошо. Повторю вопрос, какое отношение ко всему упомянутому имеет Ракс?

Взяв в руки чашку и осторожно отхлебнув тёмной жидкости, Алина ровным голосом произнесла:

— Ракс — это «канализация», в которую сбросили нерешённые проблемы человечества, будь то социальная напряжённость, финансовая инфляция или недостаток рабочих мест.

— Молодой человек, я вас явно перехвалил! — всплеснул руками торговец. — Хотя нет, не так, ваша дама вмиг затмила тот ореол просвещённости, который вы себе столь старательно создавали. Впрочем, она не сказала нам ничего нового. Также стоит добавить, что Ракс — это система утилизации излишков населения. Она настолько эффективна, что спустя тридцать лет после старта проекта, был снят запрет на рождение четвёртого ребёнка. Восхитительно, не находите? Стариканы дохнут здесь пачками, чему всеми силами способствует современная молодёжь. Ведь заманчиво, согласитесь, будучи бессмертным, грохнуть парочку старых