– Как тебе?

Я промычала в ответ нечто среднее между «да» и «нет», но пирог доела. Осталась только корочка, и Гранд сцапал её с моей тарелки. Я забрала его недоеденный салат.

– Тебе понравилось!

Я не стала с ним спорить. Расслабилась с бокалом вина, исподтишка рассматривая других членов клуба. Большие деньги – вот, что приходит в голову, когда смотришь по сторонам.

– Это частный клуб?

– Да, закрытый частный клуб, вступить в который непросто. Очередь очень длинная, и допускают только тех, кто представит рекомендации трёх членов клуба. Но есть один день в году, когда любой может подать заявление, и владелец выбирает одного счастливчика. Это своего рода амнистия для тех, кто не может заручиться рекомендациями.

– Значит, всё делается по знакомству, как и в России.

– Ты когда-нибудь играла в гольф?

– Нет.

Гранд повернулся к соседнему столику.

– Маргарет, позволь позаимствовать пару твоих клюшек! Моя спутница никогда не играла в гольф.

На меня обернулись все, даже официанты замерли на полпути. Смущённо улыбнувшись, я помахала рукой. Да, вот такое кощунственное упущение. Сама не понимаю, как дожила до зрелых лет, ни разу не махнув клюшкой.

– Видишь флажок? Надо, чтобы мяч попал в лунку. – Гранд размахнулся и точным движением ударил по мячу. Тот приземлился в метре от флажка и подкатился ближе.

Глядя на цель, я ударила по мячу.

Огромный клок травы с корнями и землёй взлетел в воздух. Мяч обиженно подпрыгнул и приземлился у моих ног. Руки вибрировали от плеч до кончиков пальцев, словно я схватилась за высоковольтный провод.

Гранд невозмутимо вернул клок лужайки на место, придавив ногой.

– Попробуй вместе со мной! – Встал за спиной, обнял меня, и мы ударили по мячу в четыре руки. – Вот видишь, вместе мы сила! – сказал, губами касаясь моих волос.

Я не знаю, куда делся мяч, зато я ощутила каждую мышцу Александра, его тепло, его бёдра на моём знаменитом тыле.

Такой гольф мне по вкусу.

– Эй! Не отвлекайся! – Гранд заметил моё смятение, и оно ему понравилось.

– Полагаю, что и в гольфе ты добился выдающихся успехов.

– У нас с братьями была жёсткая конкуренция. Я почти всегда выигрывал.

– Не сомневаюсь!

– Я всегда и во всём хотел быть первым. Не имело значения, честно я играю или нет. Главное, чтобы другие оказались хуже меня. Вот такая извращённая философия. Однажды в школе во время бега с препятствиями я сбил барьер и завопил так громко, что остальные отвлеклись и тоже посбивали барьеры. А я вскочил, рванул к финишу и выиграл.

– Находчиво!

– Я всегда мечтал быть первым и только сейчас захотел стать лучшим. Ты оказываешь на меня странное влияние. Если позволишь, я докажу тебе, что могу стать лучшим.

– В гольфе? – хихикнула. От волнения свело пальцы, клюшка выскользнула и упала на траву. Гранд тоже волновался, за эти дни я научилась чувствовать его, как никого другого.

– Лучшим для тебя. Потребуется время, чтобы завоевать твоё доверие. Помоги мне найти способ!

Он говорил отрывисто, резко, почти вызывающе.

– Для чего?

– Чтобы я смог уговорить тебя остаться со мной.

– У нас нет ничего общего!

– Чего, например? Хобби? Любимых телевизионных программ?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Мы из разных миров и слоёв общества!

– Так намного интереснее! Более того, мы прекрасно дополняем друг друга, – Гранд усадил меня обратно за столик на веранде. – Например, ты совершенно не способна водить машину, а я отличный водитель. У тебя нет никакой предрасположенности к бизнесу, ты не выторговала у Люкаса и малой доли дохода вашего канала. А я – гений в таких делах. Ты слишком осторожна, а я решителен и уверен в себе. – Вздохнув, он продолжил: – Ты удивительный человек, я бы даже сказал, до неприличия искренний и хороший человек, а я заядлый мерзавец.

– Очень убедительные доводы! – Как я ни волновалась, Гранд меня развеселил.

– Попробую ещё раз. Ты яркое пятно на фоне моей жизни. В сравнении всё остальное кажется серым. Я боюсь, что если ты уедешь, я никогда больше не смогу видеть цвета. Я очень хочу, чтобы ты осталась. Меня гложет настойчивое желание доказать тебе, что я могу быть лучше. Чувствую себя мальчишкой. Мне не терпится узнать, каким я стану рядом с тобой. Никогда такого не было.

– Но у тебя же были длительные отношения. – Я не хотела спрашивать о других женщинах, но вопрос вырвался сам собой.

– Я выбирал женщин, которые терпели мои выходки ради того, что они получали взамен – деньги и статус. У каждого из нас свои потребности.

– Но твоя последняя женщина наговорила прессе гадостей.

– Ты никогда не знаешь, как поведёшь себя в экстремальной ситуации. – Гранд выразительно глянул на меня, напоминая о его собственном поведении. – Я не могу осуждать обиженную женщину.

Мы побрели обратно к дому. Вокруг тянулись пожелтевшие от жары поля с вкраплениями маков.

– Я не играю с тобой, Алёна. Ты мне нужна. – Он взял меня за руку, и я не воспротивилась. – Но со мной непросто.

– Неужели?

– Я не знаю, что Бертрам задумал, но раз он вмешал в это дело родителей, то грядёт нечто серьёзное.

– Что бы ни случилось, ты разберёшься с Бертрамом, в этом я тебе доверяю.

– Родители связаны с ним, и моя семья вполне может встать на его сторону.

– Зато я на твоей стороне.

– Ты останешься на моей стороне? Выступишь против всех? – Гранд криво усмехнулся. – Не разбрасывайся обещаниями, пока не узнаешь, что он задумал!

В ответ я пожала плечами. В этой игре есть и моя ставка – свобода. Да и мне больше не всё равно, что случится с Грандом.

– Ты доверяешь мне с Бертрамом, но не в остальном?

– Со временем твой интерес ко мне исчезнет, останется только букет неловких воспоминаний.

– Неловких?

Внезапно Гранд дёрнул меня к себе. Разомкнув мои губы, его язык проник вглубь, так резко и глубоко, что от возбуждения ослабли колени. Он застонал мне в рот, резко вдавливаясь в мои бёдра. Сильные руки спустились ниже, скомкали юбку. Всё это за считанные секунды, от нуля до 100 км/ч чистого желания.

– Вот этот неловкий момент ты будешь вспоминать? Как мы чуть не занялись любовью у самой дороги, наплевав на проезжающие машины? – спросил он, ловя губами моё частое дыхание.

Осознав, где мы находимся, я оттолкнула его и поправила одежду.

– Шшш… не было ни одной машины.

– Точно?