угрюм лишь раз в жизни. Они громко распевал зеленолеские песни, отчего шедший рядом бандюга в маске свиньи приходил в бешенство.

- Клянусь, вот закончится все это, и я зарублю тебя в сей же миг топором. Как ты меня достал! Песнопев паршивый.

- Скучный ты человек, дружище, - не оборачиваясь на соседа с улыбкой сказал Мирон, - Песни ты не поешь и не слушаешь, лица своего не показываешь. Чем вообще ты в жизни довольствуешься?

- Убиваю людей, - мрачно ответил головорез, - Просто так, а иногда ради наживы. Во мне нет совести и жалости. И поверь мне, меня это спасало много…

Но Мирон не стал его слушать и запел дальше одну из своих песен:

Банник к озеру пошел,

Чтоб воды набраться

Но карась его увел

Под воду кататься,

Двух русалок запрягли

За хвосты тащили,

Но застряли на мели

И пивка попили!

Свиноголовый зарычал как сторожевая собака, но поделать ничего не мог.

А между тем старшина Халаф, попавший в самую глубь этой желтой каши, решил сделать перекличку. Сначала он посчитал по головам своих и приписал к отряду Глитуса. Далее отметил Мирона и Рантага и записал в уме их как «возможных заговорщиков».

- А сколько псов было в стае Трюмироса? – спросил он у своего помощника.

- Сорок один, ваша честь, - ответил тот, - Если не считать самого Трюмироса. С ним их сорок два.

Халаф дважды пересчитал всех проходимцев. Двоих не хватало.

- Неужели сбежали во время взрыва этого дурацкого пузыря? – спросил сам себя он, - Но все же были окружены. Никого не упускали? – обратился он опять к помощнику, - Я не досчитался двоих.

- Я тоже пересчитал и не досчитался одного. Второго вы, скорее всего, не увидели. Это смуглый карлик с краю, его голова еле высовывается из-под жижи.

- А первый? – грозно спросил старшина, не любивший осечек, - Сбежал?!

- Видимо, сбежал, - виновато ответил помощник, - Невозможно уследить за всеми в такой суматохе. К тому же, по моему предположению, сбежал самый неопасный.

- Кто же сбежал? – рявкнул старшина.

- Горбатый Крули, - ответил Трюмирос вместо помощника, шедший рядом, - Действительно, он самый безобидный. Травник-тихоня с мягким сердцем. Толка от него мало.

- Поздно за ним возвращаться. Как говорится, семеро одного не ждут, а семьдесят, склеенные клеем, и подавно.

В итоге решили не тратить силы на поимки «столь мелкой рыбешки», как выразился Халаф. Преодолев последние четверть версты, склеенная толпа предстала перед скромным домиком местной Обитальни порядка.

Глава 41. Правосудие

Старина Шнавус стоял вместе с юным озорником-изобретателем, еще недавно сидевшим за решеткой. Глядя на надвигающееся зрелище, Шнавус от изумления застыл с открытым ртом.

- Мать моя повариха, что за картина же такая, - проговорил он, - Столько лет работал, такого на службе не видал ни разу. Вот до чего твои хитроумные штуковины делают! Правы были священнослужители, запрещать все это надо.

- Так это чистейшие чары, - парировал юнец, - Смотрите, впереди идет волшебник Глитус, умелец взрыв-зелий. Я его знаю, он часто к нам наведывается. Так этого его рук дело.

- Да знаю я его. Действительно, он это там впереди.

Толпа остановилась перед Шнавусом. Никто ничего не говорил, все ждали слова Глитуса, он должен был начать расклейку. Даже старшина молчал, хотя ему так и хотелось доложить дела согласно своим обязанностям.

Волшебник сначала молчал и улыбался, довольный своей работой. Он даже не сразу поймал на себе взгляды остальных, ожидавшие от него действий.

- Ах, да! – спохватился он, - Неимоверно горжусь, что привел к вам этих людей.

- Вообще-то я и мои люди привели их сюда, - c важным видом заметил старшина, - Ты лишь сковал их. Да и нас тоже.

- Именно! – не мог не сдержать восхищения от самого себя Глитус, - Мое великолепное Световое клеевое взрыв-зелье не дало никому удрать. И все целы! Но это неважно. Важно, что оно работает!

- Стой, стой, стой, - не дал разыграться воодушевленному волшебнику Шнавус, - Черт побери, вас здесь целое войско! И что мне предлагаешь делать? В мою каморку войдут человек десять, да и то только худых. А за решетку только четверо. Где же мне всех вас держать? Или, я полагаю, ты не собираешься всех расклеивать?

Сразу послышались недовольные возгласы и протесты. Все обращались к Глитусу, так как он обещал все вернуть по приходу к Обитальне.

- Совсем забыл, по правде говоря, - почесал затылок волшебник, - Я оставлял расклей-зелье на подоконнике, вы можете вынести его. Оно расклеивает все, что можно, не только чары и волшебный клей. Обычную капельку смолы, случайно капнувшую на рубаху, очистит без труда.

Шнавус посмотрел на Глитуса, потом на заключенного, потом снова на Глитуса, а потом на огромную толпу.

- Эту маленькую склянку, этот маленький пузырек? – прищурив глаз спросил Шнавус, - Темно-коричневого цвета, насколько помню.

- Совершенно верно, - закивал волшебник, - Без нее мы так и будем ходить толпой, склеенные до самой смерти. Поистине великолепное Взрыв-зелье у меня получилось, схватывает намертво!

Шнавус молчал, глядя с интересом и любопытством на столь живенького и бодрого человека. Старик стоял беззаботно, держа руки в карманах штанов и оглядываю толпу. Наконец, он сказал:

- Каждое утро я прибираюсь в комнате. Ненавижу бардак. Ненавижу, когда что-то лежит не на своем месте. А если что-то лежит не на своем месте, и места другого ему не находится, я выкидываю это в печь или погребную яму.

В толпе прошел недовольный шумок. Многие бранились, недовольные тем, к чему клонит старик Шнавус. Лишь сам Глитус, который редко когда в голове связывал одно событие с другим, улыбался широкой улыбкой.

- И я прибрался, - продолжил Шнавус, - Все пустые бутылки, которые оставили мне три отряда, какая-то кожура, семечки от яблок, обрезанные ногти и чьи-то усы – все это, весь этот мусор, которые принесла мне ярмарка, я вышвырнул в печь!

Толпа охнула. Если все будет, как говорил Глитус, они так и пробудут до скончания дней окутаны желтым болотом. Охнул и сам волшебник, только сейчас понявший, к чему клонит Шнавус.

Но старик продолжил:

- И как же тебе повезло, глупый ты недотепа, что это было вчерашним утром, а сегодняшнее еще не наступило.

И он немного издевательски, даже с чувством власти, достал