Вита! Зита! Гита! Рита! Маргарита! — злилась Настя. — Какого черта вы тут устроили⁈ Я всего лишь позвала тебя, Рита, принести мне чай! Где он, кстати?

Я скосил глаза. Разлитый чай уже давно впитывался в ковер. Девушки понуро склонили головы.

— Посторонний… — пролепетала одна из них. — Протокол…

— Нахер ваши протоколы, понятно? Вы бы еще все поместье разнесли! Сказала же, всех гостей вести в гостиную, а не пытаться убить! У нас новые порядки, понятно?

Пятеро кивнули.

Сестра развернулась и удивленно посмотрела на меня.

— Женя! Какого черта ТЫ тут делаешь⁈

И не дожидаясь ответа, эта новая Настя заключила меня в объятия.

— Я так соскучилась… — зашептала она мне на ухо и тут же отстранилась. — Что же ты не позвонил в дверь⁈ Тебе показать, где находится колокольчик?

— Эээ…

— Ваше сиятельство… — пискнула одна из горничных.

— Да что⁈

— … можно нам одеться? Наша одежда сгорела, когда мы…

— Ох, валите давайте. Бесстыдницы!

* * *

Мы отошли в гостиную, сели на диван, и пришлось мне кратко обрисовать сестре свой портретный вояж. Уже через несколько минут Настя весело хихикала, и, уткнувшись мне в плечо, утирала слезы. Вокруг нас с радостным лаем носился Берс.

Пятеро заново одетых в платья с передниками горничных выстроились перед нами и удивленно хлопали глазами. Кажется, девочки только что поняли, кого умудрились поймать в коридоре…

Одна из них держала в руках поднос с только что заваренным чаем. Ее руки еле заметно дрожали, а чашка немного дребезжала.

— Так, Настя возьми себя в руки. На мне ни царапины… — сказал я, когда Настя по третьему кругу принялась мять мне бока. — Да хватит уже меня щупать! Я всего лишь пришел познакомиться с дедушкой, правда, а эти… Вот коньяк!

Да, если не считать содранной этикетки, императорский подарок был цел и невредим.

— Дедушка плох… Очень плох… — сказала сестра и потянула меня за рукав. — Пошли…

Мы поднялись с дивана, и Настя повела меня по коридору. За нами тут же намылился Берс и одна из служанок — с подносом, естественно!

— Что с ним? — спросил я, когда мы поднялись на третий этаж.

— Не знаю, — отозвалась сестра, хлюпая носом. — Он просто упал и больше не поднимался. Он изредка приходит в сознание, но чаще всего он просто… Жуть в общем…

Мы подошли к высоким дверям и прислушались.

— Давай сначала я, — сказала сестра и, аккуратно юркнув за дверь, скрылась внутри.

Мы с горничной остались вдвоем.

— Ваше благородие, — произнесла она. — Прошу нас простить. Мы просто выполняли приказ, а его сиятельство строго-настрого приказал уничтожать всякого постороннего, кто попытается проникнуть в дом…

— Суров дед Саблин, — хмыкнул я. — Настя, похоже, пошла в него. Да прекрати ты так трястись!

— Мы вас не поранили?

— Ерунда. Меня и не так отделывали. Кстати, меня зовут Евгений.

Горничная удивленно заводила глазами, а потом залилась краской.

— Рита, — сказала она и протянула мне поднос.

— Очень приятно, — сказал я, взял чашку и выпил.

Никогда не приходилось пробовать чай сестры, но у нее определенно хороший вкус к этому напитку.

— Очень вкусно, — поставив чашку обратно, я посмотрел ей за спину.

Из-за угла, смущенно одергивая переднички, выглядывало четверо ее подружек.

— Думаю, мы с вами поладим.

— Женя… — открылась дверь, и к нам выглянула Настя. — Пошли. Дедушка хочет тебя видеть.

Кивнув Рите, я вошел в темную, душную комнату.

— Не оступись, — сказала сестра и потянула меня за руку. — Он тут.

Дверь закрылась, и я увидел деда. Он лежал на огромном ложе под балдахином. Выглядел он очень плохо. По всему выходило, что Петру Саблину осталось недолго.

— Ага… вот и ты… — отозвался он слабым, еле различимым голосом. — А я-то думаю, что за шум там… Не мог явиться, не устроив переполоха?.. Весь в отца…

— Так получилось, ваше сиятельство, — горько ухмыльнулся я. — Как ваше здоровье?

— Паршиво, как видишь, — сказал Саблин. — Только прыгал как сурок, а теперь… Не помню… Сколько прошло времени?

— Второй день, дедушка, — сказала Настя, появившись с другого боку и взяв его за руку. — Ты упал вчера. Я так перепугалась.

— Что там слуги? Наверное, места себе не находят.

— Переживают.

— Вот и пойди успокой их, глупая. А мне… Надо кое-что обсудить с Евгением…

Настя кивнула и, поцеловав деда в щеку, выпорхнула из комнаты.

Он молчал целую минуту и смотрел куда-то вбок, словно пытался собраться с силами.

— Настя… не выйдет за Владимира Воротынского, — сказал он, наконец. — Это ошибка, и всегда было ошибкой. Господь покарал меня за нее.

Он скосил глаза на образа в углу и дрожащей рукой перекрестился.

— Вы планировали свадьбу? — спросил я.

— Да… И уже не первый раз. Твою мать я тоже хотел выдать за Воротынского. Еще за Льва Константиновича, но Вика была против. Может, и правильно… Воротынский схоронил уже вторую жену к тому моменту, а Вике совсем не хотелось быть третьей. Много слухов ходило про… Но я хотел всячески породниться с ними — любыми средствами, ибо так мог спасти наш род от долгов…

— Вот как?

— Да… Пришлось залезть в долги после одного очень крупного Прорыва на моей территории, который мы ликвидировали всем миром, и эта ниточка до сих пор тянется за мной. А твоя мать возьми да и выскочи замуж за Михаила Скалозубова, выскочку и авантюриста, как я считал! Эх, Вика… бросила меня один на один с