жуком. Тыкает палкой, прежде чем раздавить, а затем сразу же выбросить из головы.

Пронзительно зазвонил телефон и Иоанн, выругавшись, схватил трубку.

— Алло! Да, кабинет ректора. Нет, Зазубрина на месте нет… Вернется нескоро. Сейчас…

Он схватил ручку и быстро набросал что-то на клочке бумаги.

— Лично в руки. Да… Кто говорит? Иоанн Владимирович. Нет, не секретарь, а Годунов. Всего доброго.

Он бросил трубку и повернулся ко мне.

— Ладно, прежде чем мы расстанемся, позволь еще немного помучить тебя, Евгений. Как ты думаешь, почему твой отец вообще оказался под Омском в этом вашем Фаустово?

— Потому что… — начал я и крепко задумался.

Вопрос очевидно с подвохом. Не ждет же он, что я отвечу «по вашей монаршей милости?»

— Он хотел доказать свою верность?

— Кому? Мне?

— Нет. Человечеству.

— Возможно. Но вот на благодарность человечества не стоит рассчитывать. Через поколение обязательно найдется куча людей, которые сочтут своим долгом поискать соринку в твоем глазу. Есть еще идеи?

— Он хотел вам отомстить?

Император нахмурился и сверкнул глазами. Ага, кажется, я близок к истине.

— Воротынские же не справляются со своими обязанностями? — предположил я. — Качество их оружия далеко не такое, как от них ожидалось, верно? Иначе, зачем вам вообще тратить время на какого-то барона из всеми забытого Фаустово?

— Именно. Я разочарован в работе графа Льва Константиновича. Твоей отец показал себя лучшим оружейником из всех, с которыми мне приходилось иметь дело, и без его… секрета, — Иоанн ухмыльнулся, — того же уровня качества не достигнуть.

— А…

— Не пытайся отнекиваться! То, что твой отец как-то умудрился постигнуть секреты нексорида — очевидно даже ребенку, учитывая, как быстро Михаил Александрович смог восстановить дела на новом месте, приструнить Омск и стать лучшим оружейником Сибири. Если бы не санкции, наложенные на него, он бы быстро вернулся к нам во Владимир… и, возможно, потягался бы за свою утраченную собственность, однако…

— Почему же вы его не вернули, если он был столь ценен?

— Во-первых, даже лучший оружейник — не панацея. К тому же творения рук вашего отца — довольно дорогое удовольствие. Пусть они и эффективней прочих, но нам как ни крути, нужно снабжать армию и желательно за дешево. Во-вторых, потому что этого требовал круг аристократии, для которых твой отец всего лишь выскочка. Увы, хоть я и Император, но не мог идти против княжеских и графских родов, учитывая, какая слава закрепилась за Михаилом Александровичем после процесса. Ты для них, кстати, ничем не лучше, пусть ты формально уже сравнялся с Воротынскими. Еще не познал на себе их гнев?

— Есть чуть-чуть, — признался я, вспоминая сколько раз за последнее время меня пытались прихлопнуть.

— Вот-вот, поэтому не обольщайся — насильно отнимать собственность у Воротынского, дабы вернуть твоему роду прежние силы, я не собираюсь. Как ни крути, но армию Лев Константинович снабжает стабильно, а еще, что не менее важно, он имеет кучу друзей в верхах. К тому же вокруг Воротынского сложился круг зависящих от него аристократов, которых его покровительство весьма устраивает. Поэтому ворошить это гнездо мне претит, да и не время — Нексус показывает зубы. В общем ищи другую возможность для того, чтобы заявить о себе. Хотя я думаю, ты уже ее нашел.

— Не понимаю о чем вы…

— Еще как понимаешь! Ты же не просто так выбрал себе в союнзицы Марию Воротынскую, не так ли? Вот тебе ниточка, тяни за нее сколько влезет, но помни: я не потерплю никаких родовых войн, наемников и заказных убийств. Попытка начать открытое противостояние из-за собственности я восприму как измену и саботаж в сложное для страны время.

Я бы много мог рассказать Его Величеству, какие усилия сами Воротынские предпринимают для того, чтобы избавиться от «выскочки», однако доказать причастность этих мерзавцев я пока не мог. Поэтому придется отложить разоблачение врагов до лучших времен.

Иоанн разлил по бокалам остатки коньяка, и мы выпили все до капли. Затем он бодро поднялся и двинулся к ожидающему его пустому полотну.

— Кстати, твоя сестра еще учится в ГАРМе? — обернулся он на полпути.

— Да, но она сейчас во Владимире. У нашего дедушки, князя Петра Саблина.

— Что-то его сиятельство последнее время сильно сдал, — покачал головой Император. — Последний раз, когда мы с ним виделись, он едва передвигался да и характер у него лучше от этого не стал… Ты уже виделся с ним?

— Когда же, Ваше Величество? Я едва закончил учебку, а теперь рейды не оставляют свободного времени. Даже нет минутки сходить в магазин и подыскать его сиятельству хорошую бутылку коньяка!

— Минутка для воссоединения двух родов всегда найдется, и коньяк тоже, — хмыкнул Иоанн и снова направился к доспехам Зазубрина.

Когда Его Величество опять сунул внутрь доспехов руку по локоть и начал там громко греметь, мне стало немного совестно.

Скоро Иоанн вытащил наружу еще одну бутылку. На этот раз непочатую.

— Держи, герой ГАРМа, — сунул он мне ректорский коньяк, который, судя по этикетке, стоил немалых денег. — Думаю, Зазубрин поймет, что это сугубо для дела. Тебе же нужна еще одна ниточка?

— Не помешает, — ответил я, поглядывая на бутылку.

Сорок градусов… Однако! Если мне сегодня вечером придется пить еще и с дедушкой, завтра бодун меня встретит зверский.

— Отлично. Значит, пошли!

— Куда?

— Как куда? — поднял бровь Император и хлопнул меня по плечу. — Подброшу тебя в усадьбу старшего родственника! Хватит Скалозубовым и Саблиным уже сторониться друг друга!

— Между прочим, мы с сестрой в очень хороших отношениях.

— Отлично. Значит, если вы со стариком решите подраться, вас будет кому разнять.

Он снова схватился за края рамы и влез внутрь картины, а затем, став нарисованным Императором, обернулся.

— Ну, что? Долго