на титульной странице которой значится: Арсений Тарковский. ПЕРЕД СНЕГОМ. Четвертая книга (осень 1957 – лето 1958). Как видим, здесь присутствует параллелизм двух рядов стихотворных сборников. Если среди подцензурных сборник «Перед снегом» является, как уже говорилось, первым (1962), то по иному, неподцензурному счету книга с тем же названием оказывается четвертой по порядку и совершенно иной по составу (см. п. 5). Любопытно, что после 1962 г., когда стали выходить подцензурные сборники Тарковского, поэт начинает сопровождать их параллельными неподцензурными версиями. В которых указывает, какие именно стихотворения были исключены цензурой. Таким образом, например, сборник «Перед снегом» предстает в трех ипостасях: неподцензурная «четвертая книга», подцензурная «первая книга» и аутентичная версия подцензурной книги, впоследствии переработанная под влиянием цензурных ограничений и изъятий.

9.4. Книги, озаглавленные «избранные стихотворения», – аналогичны соответствующим подцензурным изданиям, содержат беловые редакции стихотворений, ранее входивших в несколько рукописных книг-сборников. И в этом случае мы имеем дело с двумя параллельными рядами аналогичных друг другу, но не тождественных итоговых собраний стихотворений. Таким образом, оказавшись в 1962 году с большим опозданием в официальном поле подцензурной литературы, Арсений Тарковский продолжает вести «двойную жизнь» литератора, существующего на границе дозволенного. Данный факт подлежит не только историко-литературному, биографическому изучению, но также имеет важное значение для текстологии оригинальных стихотворения А. Тарковского.

10. Приводим одно из неопубликованных стихотворений А. Тарковского (сборник «Зимний день», РО ИРЛИ).

* * *

Счастливец тот, кому весь мир приснится,

Но только порознь: суша и вода,

На небе золотые города

И та звезда, ночных светил царица.

Но перед кем в одно земля смесится

С небесной твердью – вот кому беда,

Чей подвиг в пропасть канет без следа,

Кто ринется сквозь дикий свет, как птица.

И если надо мною белый луч

Подымется из древовидных туч,

Бушующих на черном небосклоне,

Молю тебя, приди тогда за мной,

Позволь и мне увидеть на ладони

У девочки-Мадонны шар земной.

28 ноября 1958

Тарковский А. А.[415] [статья из «Мандельштамовской энциклопедии»]

ТАРКОВСКИЙ Арсений Александрович [24.5.1907, Елисаветград (ныне Кропивни́цкий, Украина) – 27.5.1989, Москва], поэт и переводчик; младший современник О. М.<андельштама – Д.Б.>., в течение всего творческого пути поддерживавший диалог с ним на уровне поэтики, переходивший от ученичества к рефлексии о лирике О. М. и о его взглядах на поэзию. Согласно позднему (1969) указанию Т., в его б-ке имелись все осн. сборники О. М.: «…Мандельштамовский “Камень” у меня был в трех изданиях: 1913, 1916 и 1922 годов. ‹…› В моей библиотеке, наряду с “Камнем”, был и второй сборник поэта, называвшийся “Tristia”, далее: книга переводов, выполненных им (предположительно, книга М. Бартеля “Завоюем мир!”. – Д. Б.), и так называемая “Вторая книга”, вышедшая в издательстве “Круг”, а также “Стихотворения” издания 1928 года и небольшая книга, объединившая статьи Мандельштама о поэзии» (Тарковский А. А. Держава книги / Беседу вел А. Хворощан // Альманах библиофила. Вып. VII. М., 1979. С. 20, 21).

С 1925 Т. в Москве, учился на Высших гос. лит. курсах (до их закрытия в 1929). В узкий круг его поэтич. общения входили А. А. Штейнберг, С. И. Липкин и М. С. Петровых, вместе с Т. составлявшие т. н. «Квадригу»: В. А. Бугаевский называл их поэтами «философского направления», ощущавшими себя «младшими современниками Серебряного века» (Бугаевский А. В. Библия Акимыча // Воспоминания об Аркадии Штейнберге: «Он между нами жил…» / Сост. В. Перельмутер. М., 2008. С. 51). Из литераторов, близких к кругу О. М. в 1920-е гг., в творч. становлении Т. большую роль сыграли Г. А. Шенгели – проф. Высших лит. курсов и наставник Т. в деле худож. перевода – и Л. В. Горнунг. Более широкий круг Т. – Ю. М. Нейман, Бугаевский, В. В. Державин, а также «старшие» – Ф. Сологуб, Ю. Н. Верховский и Арсений Альвинг (Смирнов), основатель изд-ва «Жатва» и литобъединения «Кифара», пропагандировавшего творчество И. Ф. Анненского (в него, в частности, входили Е. Я. Архиппов, Д. С. Усов). Многочисл. позднейшие ист. – лит. построения, связывавшие поэтику Т. с Серебряным веком и с О. М., по б. ч. были основаны не на прямых наблюдениях над текстами (тем более что мн. стихотворения Т. 1925–1930-х гг. увидели свет намного позже, а нек-рые до сих остаются неопубл.), но обусловлены косвенными сближениями между бытовавшими в те годы представлениями о поэтич. принципах О. М. и первыми попытками обозначить «направление» Т. и «Квадриги».

В ранних (1925–29) стихах Т. постоянно встречаются многочисл. реминисценции лирики О. М., регулярно присутствуют неск. мотивных рядов, очевидно восходящих к лирике О. М.: таинственная встреча, утраченное и искомое имя, С.-Петербург, антич. реалии и персонажи, зодчество; имеются также случаи прямого перифрастич. воспроизведения целых стихотворений О. М. Одна из самых ранних отсылок к О. М. – стих. «Видел то, что услышать мог…» (1.7.1926, не публиковалось), эпиграф к к-рому – «Звезд в ковше медведицы семь, // Добрых чувств на земле пять» – был взят Т. из стих. О. М. «Я по лесенке приставной…» (1922). Еще пример – стих. Т. «Silentium» (7.6.1927), заглавие к-рого, безусловно, отсылает не только к тютчевскому, но и к мандельштамовскому одноим. произведениям. Др. примером переклички топики целых стихотворений служат, напр., стихотворения О. М. и Т. о Макферсоне («Я не слыхал рассказов Оссиана…», 1914, и «Макферсон», 1929). Многочисленны в стихах Т. и «античные» реалии, прямо либо косвенно отсылающие к поэтике О. М. Напр., в стих. «Финикиянка» («Ты возникаешь не напрасно…», 5.3.1928) помимо прямой связи со стих. О. М. «С розовой пеной усталости у мягких губ…» (1922), в к-ром речь идет о похищении Европы – дочери финикийского царя, присутствуют традиционно мандельштамовские мотивы, связанные с античностью и зодчеством.

Сближающими с поэтикой О. М. в 1920-е гг. были и традиционность стилистики, и уход от «общественных» доминант творч. поведения. В написанном в 1945 предисловии к поэтич. книге «Стихотворения разных лет» [предполагавшейся к изданию в «Советском писателе», но так и не вышедшей после «ждановского» постановления ЦК ВКП(б) 1946], Т., имея в виду поэтов «Квадриги», выдвигает как объединяющее понятие «поэтической правды»: «Года с 1928-го несколько молодых поэтов, не заботясь о печатании своих стихов, подняли почти никем не замеченное знамя. На нем было написано: “Поэтическая правда” ‹…› Наша поэзия не должна быть нарочита, сказали мы. В этой естественности и увидели мы правду. Так, подспудно, каждый из нас начал свободно дышать, по камню складывая жилище реализма, в котором можно было бы не только, носясь из