Здесь так много стульев.

— Если это хоть немного напоминает тебе свадьбу из экранизации «Сумерек», то да, это моих рук дело, — шепчет Лора, толкая меня локтем в руку, чтобы вывести из задумчивости.

Я немного встряхиваюсь и пытаюсь вернуться в настоящее. К сожалению для меня, я помню, что у меня были билеты в первый ряд на «Сумеречную одержимость» Лоры.

— Ну, типа того. Возможно, если бы это было на самом деле в лесу, а не рядом с ними.

— Да, Дианна не согласилась на это. Она думала, что там не будет пространства для всего, учитывая, как плотно стоят деревья.

— Я не представляла, что здесь будет так много людей, — говорит Элиза, вмешиваясь в наш разговор и почти заставляя меня выпрыгнуть из кожи.

— О, да. Я слышала, ты столкнулась с моей мамой, — Лора слегка морщится.

— Да. Она, э-э…

— Она хэйтер, я знаю. Но она еще и крестная мать Логана, так что ее не могли не пригласить, — бормочет Лора, закатывая глаза.

Скрывшись от театральных представлений моего кузена, Элиза на мгновение встречается со мной взглядом, и я отвожу глаза в ту же секунду, обожженный им. Я немедленно делаю десять шагов в другом направлении, делая вид, что изучаю карточки с местами на одном из столов.

— Это еще довольно мало. Скоро появится много членов семьи со стороны отца. Они немного странные и отстраненные. Хотя кузены все-таки классные, — говорит Эйден и собираясь игриво растрепать волосы Лоры, но останавливает себя примерно в двух дюймах от касания, увидев взгляд, которым она его одаривает.

— Не делай этого. Я потратила на прическу все утро, и так много лака для волос, что все остается именно там, где я хочу, — огрызается она, на мгновение становясь смертельно серьезной, ее глаза по-волчьи сверкают.

— Понял, понял, — тявкает Эйден, сбитый с толку ее тоном.

Лора переводит взгляд с меня на Элизу.

— Что с вами двумя не так?

— Ничего, — говорит она одновременно со мной.

Лора хмурится, вероятно, размышляя, хочет ли она попытать счастья с нами, но решает не делать этого при звуке подъезжающих машин. Элиза этого не слышит, но каждый волк в доме поднимает голову при малейшем звуке шин, хрустящих по гравию подъездной дорожки.

Ее губы твердо сжаты, но глаза полны извинения.

Она сожалеет? Даже несмотря на то, что это я поранил ее?

Она, должно быть, пришла к тому же выводу, что и я: мы не созданы друг для друга. Я не хочу, чтобы наши переплетенные жизни привели к такому выводу, и что в конечном итоге мы пойдем разными путями и никогда больше не увидимся. Кажется такой пустой тратой времени, что жизнь со всеми ее странностями нашла способ снова поставить нас на пути друг друга, когда мы выросли.

И все же она пытается привлечь мое внимание.

Это происходит, когда взгляд ее темно-карих глаз встречается с моим и пронзает меня насквозь.

Я отворачиваюсь и крадусь к дому, надеясь снова попасть внутрь и оказаться подальше от нее. Когда я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что она все еще на другой стороне лужайки с Лорой, у меня чуть не случается сердечный приступ от того, что она всего в паре шагов позади меня. Господи, эта женщина собирается убить меня.

— О боже, чувак. Твоя тетя Дженни! Я уверена, что теперь она меня ненавидит. Я сказала ей примерно три вещи, и все они были ошибкой.

Как это возможно чувствовать, что кто-то так любит тебя.

Я не могу ей ответить. Мое сердце бьется слишком часто.

Она хмурится и идет дальше.

— Мм. Итак, я знаю, что свадьба в пять, а прием заканчивается в восемь, полагаю, ты тоже будешь занят сегодня вечером. Но я хочу поговорить с тобой о прошлой ночи.

У меня перехватило горло.

— Шон, — повторяет она, хватая меня за руку, как будто я не расслышал ее с первого раза.

— Я уезжаю завтра первым делом, — говорю я, отмахиваясь от нее. — В любом случае, я только хотел попасть на свадьбу моего брата.

— Ты бросил меня в поле, с рукой, истекающей кровью, и спермой на сиськах, и ты даже не поговоришь со мной минуту? — сердито шепчет она, но мне и так все ясно, и двое членов стаи Кэррингтонов, которые смотрят на нас, выглядят обеспокоенными.

Я морщусь и ворчу в свое оправдание.

— Если мне не изменяет память, у меня была довольно веская причина, и она заключалась в том, чтобы не усугублять ситуацию.

— Я знаю, ты расстроен после того, что случилось. Но не мог бы ты, пожалуйста, не уходить, пока у нас не будет возможности поговорить? — тихо говорит она, прикусив нижнюю губу.

Я не хочу давать этого обещания. Уходить и так будет тяжело, но если мне придется попрощаться с ней — не знаю, смогу ли я.

Она толкает меня локтем руки, которую я поцарапал, рукав задирается ровно настолько, чтобы показать большой пластырь, которым она его заклеила.

— Да ладно, у меня все еще есть остальные девять пальцев. Давай попробуем присутствовать на дне твоего брата.

Я не могу по-настоящему смеяться, но дыхание у меня на секунду становится чуть менее стесненным.

Я пытаюсь уклониться и оглядываюсь по сторонам.

— Кстати, о присутствии, кто-нибудь проверил, не свисает ли простыня из окна Логана?

Элиза закатывает глаза, а затем ее рука оказывается на моей руке, и она тянет меня в сторону кухни. К сожалению, в данный момент там пусто.

— Если ты не собираешься поговорить со мной позже, мы просто сделаем это сейчас.

Она отпускает меня, как только заводит внутрь, а затем встает в дверях, чтобы преградить мне путь обратно.

Я пытаюсь пройти мимо нее, но от того, что приближаюсь к ней, я чувствую жар в затылке, поэтому просто прохожу в другой конец помещения.

— Тебе следует держаться от меня подальше. Я не могу быть рядом с тобой.

— О чем ты говоришь?

— Я… я причинил тебе боль. Я не могу изменить это.

Ее губы сжимаются в жесткую линию, когда она скрещивает руки на груди. Проходит пауза, прежде чем она говорит:

— Помнишь тот раз, когда я закрыла дверь квартиры, прищемив тебе руку? А через неделю у тебя посинел и отвалился ноготь?

Воспоминание об этом заставляет меня поморщиться.

— Я… что? Боже, мерзость.

— Да, так и было, поэтому я и запомнила это. Это незаметно травмировало меня..

— Это не одно и то же, Элиза. Мы не должны быть вместе,