позволил себе пару раз высказать кое-какие суждения – поступок, на который он ни за что бы не решился в Лувре, и всякий раз и герцогиня Анжуйская, и епископ Турский почтительно замолкали, внимательно его выслушивали, а потом или соглашались, или приводили аргументы против, но всегда как с равным. Как с человеком сказавшим не глупость, над которой можно посмеяться и забыть, а нечто, стоящее внимания и обсуждения. От всего этого сделалось так хорошо, что Шарль почти сожалел о завершившейся трапезе, но епископ лично повел его показать отведенные принцу покои, чем продолжил череду новых ощущений. А утром вышел проводить и горячо благодарил за оказанную честь.

Так продолжалось на протяжении всего пути, где бы они ни останавливались, из-за чего в конце его, когда показались обновленные стены Анжера, Шарлю они показались стенами райского сада, в который его каким-то чудом пускают пожить!

– Вот ваш дом, сын мой, – сказала герцогиня, едва их карета прокатилась под поднятой решеткой главных ворот. – И здесь отныне ваша семья, готовая принять вас с радостью.

Она сама помогла мальчику выбраться из кареты и, взяв его за руку, повела в замок.

– Вот эти три комнаты ваши, Шарль.

Мадам Иоланда распахнула красиво окованную деревянную дверь, за которой открылись покои в несколько раз превышающие те, что были у мальчика в Лувре.

– Здесь вы вольны делать все что угодно, даже запираться ото всех, если пожелаете.

Никогда не имевший полной личной свободы Шарль уже не столько с изумлением, сколько с любопытством, озирался по сторонам. В чудесном раю всё должно быть чудесным! И здесь, Господи помилуй, ничто не обманывало его ожиданий! Даже у отца не видел он такой роскоши: огромные окна в приемной с цветными стеклами словно в большом соборе, дорогие ковры на стенах, мебель итальянской работы… Да и комната в Лувре у Шарля была всего одна. Возможно, так могла жить его мать, но к ней в покои его никогда не звали.

– А это ваши слуги, – продолжала герцогиня, указывая, как показалось мальчику, на целую толпу согнувшихся в поклоне людей. – Если вдруг кто-то из них вам не понравится, скажите мне, и его немедленно заменят.

Шарль еле переводил дух, но чудеса никак не кончались.

– А вот здесь, – поманила его за собой мадам Иоланда, – ваш новый молитвенник и книги, которые вам будут читать и пояснять.

На пюпитре, сделанном точно под рост мальчика, лежала развернутая книга с картинкой на одной стороне разворота и затейливо выписанным текстом на другой. Картинка была дивно хороша! Яркая, с позолоченными кое-где деталями, прорисованная на совесть со всеми подробностями изображала она мытарства святого Иосифа. Оторвать глаза от этого совершенства было невозможно! Но мадам Иоланда уже разворачивала перед ним новую книгу, взятую со стола, где лежали еще несколько.

– Я заказала их в Италии и в Германии специально для вас, сын мой, потому что до сих пор должного внимания вам никто не уделял, и пробелы в вашем образовании нужно заполнить как можно скорее.

– Меня будут учить наукам, мадам? – спросил Шарль, заметив, что в книге, которую раскрыла герцогиня, нарисована часть географической карты.

– Да. Вы должны будете узнать экономику, юридическое право, схоластику, теологию, историю и даже алхимию. – Герцогиня смягчила устрашающий перечень добродушной улыбкой. – И всякий раз, когда узнаете что-то новое, вы будете мне об этом рассказывать, хорошо?

– Хорошо.

– А теперь умывайтесь, приводите себя в порядок и отдыхайте. Вечером я познакомлю вас с будущей супругой.

Герцогиня ушла, а вокруг Шарля тут же засуетились почтительные слуги. И он, поворачиваясь из стороны в сторону и только поднимая и опуская руки, мысленно пообещал всему белому свету: «Клянусь, я полюблю свою будущую жену!».

– Как вы доехали, душенька? – спросил герцог Анжуйский, заходя в покои жены

– Без вашей заботы все это было бы куда утомительней.

Мадам Иоланда с благодарностью поцеловала мужа.

Всякий раз, когда дела её хорошо устраивались, она находила, что супруг ей был послан провидением именно такой, какой и был нужен. В самом деле, окажись он похожим на своего жестокого отца или обладай характером вроде такого, каким Господь наградил Жана Бургундского, все её замыслы утратили бы стройность из-за жесткого в них вмешательства, если вообще реализовались бы. А с милым любящим Луи, который искренне считал политику «разбавленным винцом» против хорошей вооруженной схватки, мадам Иоланда словно поднималась по лестнице, опираясь на крепкие надежные перила.

– Много ли писем пришло в моё отсутствие?

– Как обычно.

Герцог кликнул слугу, велел принести вина и послать за секретарем герцогини.

– Пара писем из Лотарингии, одно от епископа – вашего дядюшки, и одно для меня из Англии…

Мадам Иоланда живо обернулась.

– Из Англии?!

– Да, мессир де Рубэ поехал туда по делам Бургундского дома и был очень любезен, отписав мне по старой дружбе о том, что за король достался англичанам.

– И что же?

– Боюсь, ничего хорошего…

Вернулся посланный слуга, и герцог замолчал, дожидаясь, когда его кубок наполнят вином. Затем сделал приличный глоток, нахмурился и продолжил:

– Воля ваша, мадам, но от человека, который примеряет корону еще не умершего отца, хорошего ждать не приходится.

– Это Рубэ так считает?

– Нет, конечно. Рубэ бургундец, а для них сейчас хорошо всё, что плохо для французов. Но свое мнение он имеет и такую поспешность одобрять не склонен. Хотя кое какие достоинства все же описывает. К примеру, ходит этот юнец по-королевски величественно, медлительно и на коронации держался с большим достоинством. Взгляд у него не по возрасту жесткий, а суждения резки. Поговаривают, что его трения с Йорками могут завершиться казнями, до которых не дошли руки прежнего короля, и если так, то многие в Лондоне напрягутся… А еще Рубэ особо отмечает то, что новый английский король просто помешан на законности своих прав.

– Так я и знала, – пробормотала герцогиня, огорченно опускаясь в кресло. – Теперь войны не избежать… А я еще так мало успела сделать.

Герцог посмотрел на жену с сочувствием и приосанился.

– Не волнуйтесь, мадам, в этом доме найдется кому за вас постоять.

Мадам Иоланда ответила грустной улыбкой. Да, когда дела идут гладко, её супругу цены нет, но при серьезных проблемах от этого вояки, к сожалению, толку мало.

– Как дети? – спросила она, меняя тему. – Я их еще не успела повидать. Маленький Шарль не болеет?

– Все здоровы, слава Богу. – Герцог допил вино и отставил кубок. – Как вы и велели, я сказал им, что с Шарлем следует обращаться по-дружески, но ей-богу, этот малый так неуклюж, что детям будет