Кто бы мог подумать, что одно глупое шоу может принести столько вреда?

– Такова цель всего великого дела! – воскликнул офицер. – Чтобы вытащить вас из когтистых лап Восстания и вернуть вам утраченный трон!

– Не совсем мне, – пробормотал Люк.

– Милорд Император?

– Забудь. – Люк оглядел десятки разбросанных по пещере пленников. – Кто они?

– Ничего существенного, милорд, всего лишь заключённые-повстанцы, которым самое место в рабских ямах. Не беспокойтесь.

– В рабских ямах? – Только этого ему не хватало: ещё одна тьма-тьмущая невинных, которых он не в состоянии спасти. – Сколько здесь рабов?

– Слишком много, милорд. Возможно, несколько тысяч. Даже держа их на голодном пайке, мы едва сможем прокормить всех. А что касается воды…

Люк поднял руку.

– Я всё понял. – Он мрачно взглянул на Ника, но тот лишь пожал плечами.

– Не смотри на меня, – сказал Ник. – Император здесь не я.

Тьма сомкнулась как кулак вокруг сердца Люка.

Он замер в дверном проёме, уставившись в пещеру. Огромный сверкавший чёрным зал, который, казалось, был переполнен штурмовиками, чьи доспехи приходились под стать местной породе, и все они, сняв шлемы, преклонили колено. Сотни и сотни других обитателей пещеры – самых обычных людей и инородцев – тряслись на земле, где лежали лицом вниз, положив руки за головы, боясь даже поднять лицо, чтобы взглянуть на Люка, хотя единственным их преступлением было оказаться не в то время и не в том месте – в таком, куда пал хищный взор Чёрной дыры.

– Я – Император, – отрешённо произнёс он.

Так ли уж это было неправильно? Разве не такую стезю ему готовил отец?

Вейдер.

Может быть, Вейдер полностью осознал ту истину, которую Энакин Скайуокер только видел краешком глаза: все устремления, в конце концов, ни к чему не приводят. Единственным решением было лишь брать то, что хочешь. Править непринуждённой рукой. Довольствоваться урывками наслаждений, изредка предлагавшимися короткой жизнью.

Да и какая разница, даже если так? Герой, злодеи, правители и слуги – все находили свой конец в Великой Тьме. Зачем бороться?

У него не было ответа. В памяти всплывали изречения Бена, Йоды, даже тёти Беру и дяди Оуэна – все эти пустые разговоры о долге и традициях, о чести и любви – но никто из них так и не понял главной истины. Совсем никто.

Или, вероятно, всё-таки понимали.

В противном случае чем могли быть все эти изречения о долге, чести и любви? Не обыкновенным способом ли контроля над ним?

– Милорд Император? Вам нездоровится?

Люк встрепенулся. Он глубоко вдохнул и посмотрел на Ника.

– Это опять случилось?

Ник кивнул.

– Ты просто… как испарился.

Люк вновь поднял руку, чтобы протереть глаза. Теперь его ладонь дрожала.

– Он… что-то сделал со мной, Ник. Я не… я не могу с этим бороться…

– Кто вам что-то сделал? – Офицер штурмовиков вскочил на ноги, его лицо покраснело до кончиков седеющих волос. – Назовите этого предателя, и мои люди уничтожат его!

Ник повернулся к Люку, приподняв брови, и глаза его внезапно заблестели. Джедай понял его без слов, в то время как его собственный красноречивый жест, адресованный Нику, означал «не вздумай взболтнуть лишнего, даже пальцем не шевели».

– Нет, – заявил Люк полковнику Клику. – Никого не уничтожать. Хватит с нас уничтожений на сегодня.

Ещё одна серия далёких взрывов сотрясла пещеру ударной волной. Ник поднял взгляд к потолку чертогов.

– Ага, дело нешуточное. Эти парни помогут нам остановить всё это.

– Нет.

– Скайуокер, просто подумай… – начал было Ник.

– Не могу, – прервал его Люк. – Не могу я просто думать об этом. Ты не понимаешь. Одна мысль об этом снова испарит меня. Назад, к…

Его голос сел. Он не мог заставить себя даже заговорить о Великой Тьме. Одно слово о ней – и сгорела бы тонкая плёнка света, отделявшая его от невыносимой истины, после чего разрушился бы тот маленький иллюзорный мирок, который был единственной вещью, что сейчас поддерживала его.

– Я должен… я должен притворяться, что доверяю всему, что когда-либо знал. Мне придётся вести себя так, будто это всё ещё правда. Так, будто они все не лгали мне, понимаешь?

– Э-э-э, нет. Не совсем. – Пронзительно-голубые глаза Ника потемнели от растущей озабоченности. – Ничего не понимаю.

– Значит, просто поверь мне на слово.

Люк вновь посмотрел на полковника. Всё, что нужно сделать, – это притвориться, ― приказал он себе. ― Продолжать вести себя так, как если бы ты всё ещё продолжал верить в ценность жизни. Будешь притворяться достаточно долго – и сможешь вновь погрузиться в тот светлый сон с головой.

– Хорошо, – сказал он, – хорошо. У вас новые приказы. У вас и ваших подчинённых. – Он неопределённо махнул в сторону пленников. – Я хочу, чтобы вы позаботились о них.

– Да, милорд. – Полковник повернулся к солдатам, охранявшим заключённых, и поднял согнутую в локте руку. – Второй взвод! Вы слышали Императора. Приготовиться стрелять по моему приказу!

– Нет! – поспешно воскликнул Люк. – Нет, то был не эвфемизм. То был непосредственный приказ. Я хочу, чтобы вы позаботились о них. Обработайте их раны. Дайте еды и питья. Обеспечьте им сохранность, понимаете?

На лице полковника Клика ясно читалось полное непонимание ситуации, но, тем не менее, он отдал честь.

– Да, милорд!

– И ещё… отзовите своих людей – не только присутствующих здесь, но и вообще всех – отзовите всех, чтобы они сделали для рабов то же самое. Для всех рабов.

– Желаете, чтобы мои пилоты покинули битву?

– Это не битва, это ошибка, – сказал Люк. – Одно сплошное недоразумение.

– Милорд?

– Не забивайте голову. Соберите всех рабов. Защитите их. Как только сконцентрируете их в одном месте и обезопасите, передайте их и заодно – себя в руки Новой Республики… той, которую вы зовёте «силами мятежников». Затем вы будете всячески содействовать республиканским войскам вплоть до оказания им поддержки в бою.

– Милорд Император? – Полковник был потрясён до глубины души. – Вы желаете, чтобы мы оказали помощь и содействие своему врагу?

– Нет, – отрезал Люк. – Они вам не враги. Больше не враги. Понимаете? С этого момента можете считать себя частью новореспубликанских вооружённых сил. Не подведите меня, полковник.

– Милорд Император! – Энтузиазм в глазах офицера потускнел, но дисциплина оставалась непоколебимой. – Милорд, мы не подведём!