Где-то за окнами тихо журчал фонтан, небольшие подушечки и женские мелочи были разбросаны тут и там, посредине ковра валялась деревянная лошадка, забытая Закери.

Мы говорили недолго – пять мгновений, но этого хватило, чтобы объяснить, чего я хочу. И что готова дать в ответ – не им – не мистеру Лидсу, как Главе дома – ей. Женщина дает слово женщине, и это слово сдержит.

И мистрис Лидс дала слово – подумать. И клятву – о молчании. Если придет время, решать судьбу их маленькой семьи придется именно ей.

У выхода я задержалась, замедлив шаг – в нише с небрежно задернутыми шторами притулился небольшой алтарь, на котором курились свечи, лежали живые цветы, империалы, украшения – прямо у подножия статуэтки – воплощение Немеса, точно такой же, как у меня.

– Госпожа?

– У меня такая же.

– Госпожа почитает Немеса? Не только Великого? – мистрис Лидс встрепенулась и ожила на глазах, взметнулись белые, расшитые тонкой шелковой нитью рукава, и она взяла с алтаря и протянула мне статуэтку. – Можно подержать в руках, госпожа, потереть, и… если есть желание пожелать дому процветания – оставить что-то на удачу …, - закончила она совсем тихо.

– Империал подойдет?

Мистрис торопливо закивала в ответ. Я вытащила пару монет, и взяв символ Немеса в руки, засунула монеты змею в рот – жри. Колец нет, и ты чужой змей, но мне не жалко.

Статуэтка была неожиданно легкой, совсем не такой как та, что досталась мне от тети, и я ещё раз взвесила фигурку в руке.

– Госпожа?

– Легкая, – отметила я недоуменно. – Моя – тяжелее.

Мистрис Лидс задумалась на доли мгновения, потом мягко забрала у меня статую, и нажала что-то сзади, там, где были корни у дерева агавы и хвост змея. С тихим щелчком выдвинулась крышечка и там появилась полость.

– Не всегда можно найти место, – она показала на алтарь в нише, – иногда нужна удача, которую нужно спрятать от чужих глаз, и тогда …, - она коснулась груди, – мысли хранят в сердце, а пожелания – тут, – она защелкнула крышку обратно. – Самые сокровенные просьбы. Чтобы не увидел никто. Чужому не открыть.

Я нахмурилась. Наша степень родства с тетей позволит мне открыть или нет?

– Одной крови, – пояснила она мне. – Достаточно капли, чтобы признать. Я – передам ее сыну, он – своим детям… или, – тут в глазах мистрис Лидс расцвел мягкий свет, – если Немес сочтет нас достойными и одарит счастьем иметь дочь – я передам ей, и научу всему, что знаю.

Купол тишины, наложенный на комнату хозяйкой будуара я сняла лично, выплетая чары обеими руками. Вряд ли что-то большее могло бы продемонстрировать степень моего доверия, чем это.

И мы поняли друг друга – глядя глаза в глаза.

– Тетя! Госпоже нужно возвращаться! – звонкий голос Гебиона звучал громко – видимо звал не первый раз. – Госпожа! Леди Блау!

То, как быстро перенимает Геб чужие привычки меня беспокоило – даже два дня не прошло, а он уже называет меня «госпожой» на южный манер.

– Геб.

– Леди, госпожа! Вы пропустите обед, будут гости, а вы ещё хотели в Храм, – протараторил он на одном дыхании. «Сир Тир будет очень недоволен» – не прозвучало, но читалось между строк. – Госпожа? – Гебион вытаращился на мою руку – я опять забыла, что у меня болит, а ему утром сказать не успели. – Вы выздоровели?

– Она опять заболела, Геб, – я поправила перевязь. – И будет болеть до самого конца Турнира. Это понятно?

– До самого конца…. э-э-э… Турнира… это понятно… – ничего понятно ему не было – в темных глазах вспыхивало недоумение пополам с любопытством. – Понятно! – наконец выпалил он. – Отличный способ…

– Гебион! – я глубоко вздохнула, чтобы не рассмеяться.

– …когда болит рука, это значит – никакой артефакторики!

Каро считал волосинки. Одна, две, три… семь. Семь! Почти на две больше, чем в начале зимы.

Седая прядь была тонкой и так и норовила спрятаться под густыми черными волосами, но Каро не сдавался – пыхтел, поворачиваясь к зеркалам то одним боком, то другим – семь! Теперь никто не скажет, что он не настоящий менталист.

Каро ни с кем не делился – да и подняли бы на смех, тот же Райдо, но он – завидовал. Завидовал совершенно белым, словно припорошенным инеем, вискам Ашту; снежно-широкой, как будто нарисованной лучшей краской, полосе в чернильных волосах Таджо. Вот у кого сразу виден опыт!

Даже Лидо Тиль и тот, щеголевато скручивал свои белые пряди отдельно в тонкую витую косу, вплетая в прическу.

Каро воровато огляделся вокруг и достал из внутреннего кармана баночку с плотной крышкой – «Помазка для волос женская, одна штука», с убедительными надписями по боку – «проверено столичной гильдией алхимиков, наивысшее качество, натуральный состав».

Листовка в парфюмерной лавке гласила: «Помазка» сделает ваши волосы гладкими и шелковистыми, а также обеспечит фиксацию прически до вечера – и без всяких плетений. Баночка была нежно-зеленой, цвета молодой листвы, с пудровыми розовыми вкраплениями – девчачий цвет. Каро пришлось соврать, немного краснея, что покупает по просьбе сестры. Неужели нельзя было сделать это средство менее заметным? Или все считают, что мужчинам не нужно ухаживать за своими волосами?

Семь! У него ровно семь седых волосинок – самое время начать заботиться о собственной внешности.

Каро приосанился, расправил плечи – отражение в зеркале стало выглядеть солиднее. За врученную «звезду» ему обещали выходные – почти полдекады, как только закончится операция на Юге, и он уже предвкушал, как придет домой – непременно пешком, оставив карету за квартал, будет идти неторопливо, здороваясь со всеми соседями, которые сейчас задирают нос перед ними – подумаешь род выше и вереница предков длиннее.

Будет вежлив и предупредителен, и непременно нагладит форму артефактами, и начистит значок – чтобы белое солнце сияло и было видно всем и каждому издалека… И вот, когда он придет, мать выйдет в холл, всплеснет руками – и будет гордиться им. И кудахтать – как он похудел, как он вытянулся, как он вырос, неужели совсем не кормят? И наверняка сама пойдет на кухню, готовить его любимые рисовые клейкие пирожные.

Каро причмокнул губами, и прикрыл глаза от удовольствия, вспоминая вкус домашней выпечки, приготовленной заботливыми материнскими руками.

Дверь за спиной хлопнула оглушительно – и в комнату ворвался взъерошенный Сяо, помахивая свитком.

– Э-гей! Брат приедет!

От неожиданности баночка выскользнула из рук Каро и покатилась по ковру, прямо к ногам Малыша.

– «Помазка…для волос…»? – Сяо подбросил ее вверх, и Каро перехватил в воздухе, поймал, спрятав глубоко в карман. – Помазка? – Малыш заржал, похлопывая свитком по ладони. – Наш Каро решил начать ухаживать за волосами или… влюбился? Это подарок сире Блау?