Каро поджал губы и демонстративно отвернулся – делить комнату с шумным Сяо было сущим наказанием.

– Она таким не пользуется, – его снисходительно похлопали по плечу. – Лучший подарок – это все, что можно съесть!

Каро проследил в зеркале, как Сяо разбежался и плюхнулся на тахту так, что взметнулись шторы на окнах, плюхнулся прямо в сапогах! Никакого воспитания!

С того момента, как он начал обмениваться Вестниками с сирой Блау – а ведь они решали, кто это будет – Малыш начал вести себя так, как будто знает про леди все и лучше всех. Как будто это Сяо был с ней в Храме, а не Каро, как будто это Сяо удирал в горах от тварей, трясясь в санях на этом забытом Марой Севере. Нет, это был он – Каро! Ка-ро! А слать Вестники разрешили Сяо, только потому что возможный родич?

На месте сиры Блау он бы держался от таких родичей подальше.

Малыш подгреб под себя подушки, и пристроил на них темноволосую голову, выдохнув с облегчением – артефакты тепла в комнате сразу установили на максимум – и в спальне было прохладно, это единственный вопрос, по которому они сразу сошлись во мнениях.

Каро изучил в зеркале отражение – и вздохнул.

Малыш единственный из пятерки – красил волосы. Косметические плетения с седины слетали, но травяные смеси, усиленные эликсирами, давали долгосрочный эффект. Красил фанатично, чтобы ни единой белой пряди не было волосах.

«В качестве протеста», – говорил Таджо. «Пройдет», – говорил Бутч. Они никогда это не обсуждали – не принято – какие причины на самом деле привели каждого из них, заблудших, на факультет менталистики, и от чего каждому из них пришлось отказаться, но… то, что Сяо дознавателем быть не хотел – догадывались все из звезды.

Тиль выбрал факультативом Целительство, у Ашту боевка была поставлена лучше, чем у выпускников основного факультета, Таджо разбирался в рунах, и писал исследования по иллюзиям, и только он, Каро не разбирался больше ни в чем, кроме менталистики, и никогда не мечтал ни о чем другом.

Каждый из них легко мог стать кем-то другим, если бы не был дознавателем, кроме него, Каро. И кроме малыша Сяо, которого вообще интересовало всё, за исключением основных дисциплин, и при этом он умудрялся учиться лучше. Когда Каро просиживал в библиотеке за свитками декады – Сяо развлекался в городе, но потом получал высший балл, а ему, Каро приходилось натягивать на удовлетворительную оценку.

И этот Сяо – красит волосы. Некоторые идиоты совершенно не ценят того, что имеют. Того, что дается им легко.

Каро погладил баночку в кармане пальцами.

Совсем скоро.

Он вернется, и тогда мать сможет ходить на рынок с высоко поднятой головой. Мало просто иметь сына дознавателя – но сыном, награжденным «звездой», стоило гордится.

Каро знал, что в спальне, в шкатулке, что запиралась на ключ, который всегда носила на шее, мать хранит карточки. Все, с самого начала его карьеры, любовно вырезанные из Имперского Вестника. Незаслуженные награды развращают – Каро было стыдно, но он признавался в этом себе честно – получив одну «звезду» он начал хотеть ещё, и, возможно, через десяток зим… у него будет своя пятерка и он займет место «Ведущего». Мечты были такими смелыми, что даже мечтал Каро тихо – чтобы эти мысли не услышал никто, выставив несколько щитов сразу, и потом прятал в самый дальний угол сознания.

Малыш всхрапнул, откинувшись на подушках и засопел – Шахрейн сказал им выспаться к вечеру.

Он не сказал им ни да, ни нет, когда к нему пришли из Управления. У отдела ревизий появилась масса вопросов к Таджо Шахрейну после событий на Севере. Что ждет его здесь? Ничего. Таджо останется Ведущим – это понимали все. Райдо – предан Шаху, как собака, Лидо – тому бы только давали сбегать в госпитали на практику, и больше ничего не нужно. Сяо – вообще не интересует карьера. А он – Каро? Что делать ему? Десять-двадцать зим служит под началом Шахрейна? Он – человек простой, и хочет простых вещей – должность, деньги, и потом заслуженная отставка, чтобы было на что содержать семью. Ему обещали всё – полную амнистию, если всплывут нелицеприятные факты, защиту, компенсировать откат от клятвы, и даже… пятерку. Свою пятерку, в которой он будет Ведущим, потому что никто не захочет брать к себе «крысу».

Единственное, что нужно – это добровольно свидетельствовать. Точнее подтвердить то, что скажут. Проблема была только в одном – ему по-настоящему нравилась сира Блау, а то, что копают не только под Таджо, это понимал даже он. Единственная сира, которая не считала его никчемным.

Да или нет? Он так и не решил, что ответить менталистам из центрального Управления.

Каро с недовольством покосился в зеркало на храпящего Малыша – если бы не Сяо, это он сейчас ежедневно обменивался бы Вестниками с леди, это он собирал бы смешные случаи за день, коллекционировал сплетни и выдумывал, что такого остроумного написать сегодня.

И леди читала бы и смеялась. Так, как не должна смеяться ни одна леди – слишком свободный смех. Каро нравилось, как леди Вайю смеется.

«Да или нет, Каро? Да или нет». Ему нравилась леди Блау, но ещё больше нравилось ощущение власти – он сжал и разжал кулак несколько раз – кольца негромко щелкнули. Мысль о том, что будущее Таджо – их блистательного и великолепного Ведущего, которого выпестовал сам Ашту; будущее всей пятерки, которая относится к нему так высокомерно, и… будущее леди Блау… будущее второй Наследницы … у него прямо вот здесь! Пальцы сжались в кулак – кольца щелкнули ещё раз.

Если он скажет «да», если выберет то, что выбрал бы любой здравомыслящий Высший на его месте… интересно, как скоро леди Вайю перестанет смеяться.

* * *

К приему гостей мы опоздали, задержавшись в Храме. В холле мы разминулись с несколькими хаджевцами, которые одарили меня сухими кивками. Меня, но не Геба. Слуги забрали свертки с покупками и уведомили, что нас ожидают в большой гостиной.

Купол тишины не ставил никто – веселое щебетание и смех дам было слышно ещё в коридоре. В комнате было тесно – в глазах зарябило от количества драгоценностей и разноцветных нарядов леди, как будто это не камерное послеобеденное чаепитие, а малый прием.

Все кресла и две тахты были уже заняты – дамы окружили двоих кавалеров в форме курсантов Корпуса таким вниманием, как будто зиму не видели мужчин. Аксель улыбнулся широко, вальяжно поприветствовав меня домашним жестом. Справа от него сидела смеющаяся Марша, слева – Фей-Фей и одна из дуэний. Леди Тир занимала одно из центральных кресел, бдительно контролируя ситуацию.

На второй тахте, в окружении сразу пяти дам сидел мой драгоценный жених, с которым мы только сегодня ночью обменялись клятвами в храме Мары. Сир Иссихар Дан собственной персоной.

– Леди Блау, я полагаю, – Дан в отличие от брата дословно следовал правилам этикета – встал и поприветствовал по всем правилам, поцеловав воздух над моей рукой, – вы очень похожи на брата. Разрешите представиться – сир Дан.