— Ох, не напоминай, как вспомню, так вздрогну. Хрен его знает, Евгения Тимуровна, возможно, ключевое слово не «были», а «была», ибо героический Дагобертов папаша этих зверков не жалует. Кроме того, как мы знаем, на родине абаров имеется некий храм. Очень может быть, что хаммари по какой-то причине это место оставлять не хотят или не могут.

— Не исключено, — согласилась Женя.

— А возможен и другой поворот сюжета, не менее, я вам скажу, драматичный, — проверяя нить собственных рассуждений, медленно проговорил Лис, — этакий натюрморт маслом по сыру: европейский корпус быстрого реагирования с гиканьем и свистом вламывается в ущелье и собирается там в кучу. Потому как вокруг — сплошняком крутые скалы, развернуться негде. Возможно, им даже удается потеснить абаров. И вот тут Дагоберт попадает в зону действия хаммари или храма, в общем, как бы там ни было — все на «х», но отнюдь не «хорошо». Тут занавес расходится в стороны, в храме меняют плюс на минус — и он начинает, точно помпа, тянуть энергию из всех собравшихся.

— Но ведь там же будут и абары, — усомнился Бастиан.

— Может, после такой победы они больше не нужны будут хаммари, а может, он из них сделает зомби и оживит по окончании схватки. Соображаешь, какая крупная засада?

— Но ведь венца нет, а амулет хранится у Дагоберта.

— Это верно. А потом, мне очень интересно, что будет делать наш пленник, если обретет свободу.

— Сергей, ты что, хочешь отпустить его?! — возмутилась Женя. — Но он же ничего не рассказал о том, как подойти к храму, какие там порядки, и…

— Уважаемая коллега, как практикующий мозгопользователъ, должен тебе авторитетно заявить — сам добровольно пациент ничего нам не скажет. Можно, конечно, вспомнить, шо здесь нет правил обращения с военнопленными, и применить к нему меры, как бы это так выразиться, реалистичного устрашения. Однако этот человек любит смерть больше, чем жизнь, и самое лучшее, что он сейчас для себя видит, — это героическая погибель. Я полагаю, мы не можем доставить ему такого удовольствия. Так что ответ на твой вопрос утвердительный — именно это я сейчас и сделаю.

— А если он убежит, как мы его потом найдем?

— Тимуровна, ты-то хоть не пугай меня. У тебя в связанном виде находится энтузиаст, который однажды его уже нашел. Причем без маяка и каких-либо внятных следов. Соображаешь, о чем я?

— Ну да!

— Вот и славно. Тогда не разрушай драматизма ситуации.

Сергей с тяжелым вздохом прервал долгое молчание.

— Что ж, если ты сказал правду, мне остается лишь посочувствовать тебе. Ты провалил свое дело, парень.

— Да что ты знаешь?!

— Ой, не шуми! — отмахнулся Сергей. — Как дракон дракону: зла я тебе не хочу. Хотя ты этого признавать и не желаешь. — Мастер Рейнар сделал эффектную паузу, глядя в небо, точно намереваясь взмыть туда и раствориться в воздушной стихии. — А знаешь что, бедолашный, вот тебе карта, — он достал пергамент из сумы. — Можешь не щупать — та самая, шо ты хотел на Ойген поменять. Твои стоят вот здесь, — Лис ткнул пальцем, — как раз в развилке поваленного дерева. — Глаза абарца сузились. — Ну шо ты щуришься, будто тебе осы всю морду искусали. Спрашивал, что знаю, — так вот: это и еще многое другое. Кстати, и про венец тоже. Настоящий вампир! Только вас он убьет раньше, чем всю остальную армию.

— Это не так! — возмутился абарец.

— Так, не так — щас все брошу, буду с тобой дебаты разводить. Иди, пробуй. Да, на вот тебе пилюль в дорогу — как начнет морозить, глотай по одной.

— Я… свободен? — не веря своим ушам, переспросил Нурт.

— Приятель, ты шо, придуриваешься? — возмутился Лис. — Мы тут из драконьей солидарности замахались тебя спасать и от ран выхаживать. Тебя кто-то в плен брал, на цепь сажал? Маленько подержали, шоб ты дел тут не наворотил, но тоже без костоломства и для твоей же пользы. А ты их видел, они могут, — нурсиец кивнул в сторону отрабатывающих приемы дзюдо Фрейднура и сэра Жанта. — В общем, ступай, не поминай лихом. Своим привет от нас передавай.

— Блин, — мечтательно вздохнул он на канале связи, — я бы многое отдал, чтобы посмотреть, как потерпевший будет объясняться со своим начальством!

Дагоберт повел плечом, словно прислушиваясь к ощущениям. Ему и прежде доводилось надевать доспехи. Однако теперь — не для ратной учебы, а для того, чтобы предстать взорам тысяч баронов и комисов, ждущих лишь распоряжения кесаря идти навстречу врагу. То, что рассказывал ему менестрель, походило на правду. Касаясь отобранного у гарпии медальона, он и сам чувствовал, как быстрее бежит кровь по жилам, точно покоряясь неслышному зову горящего внутренним светом камня.

«Зов крови, — вспомнил молодой правитель. Зов, столь могучий и внятный для него и столь опасный для человека. Кровь дракона — жидкий пламень. Даже каменея, она может согревать, а может выжигать все живое. Горе тому, кто будет с ней неосторожен».

— Вы слышите меня, монсеньор? — негромко поинтересовался стоявший напротив Бастиан.

Кесарь сфокусировал взгляд на менестреле.

— Что ты сказал?

— Мастер Рейнар предполагает, что абарам неоткуда ждать подкрепления. Это хорошо бы уточнить. Быть может, ваш отец…

Отрок представил себе могучего дракона, парящего над горами: здесь, среди круч и ущелий, всегда можно найти замечательное место для укрытия или для засады, но спрятать армию — действительно непростая задача. Заметив что-то подозрительное, отец, без сомнения, предупредил бы.

— Непременно спрошу его, — сухо ответил венценосец. Он поглядел на застывшего перед ним в поклоне. Тот был лишь несколькими годами старше и вполне мог бы стать ему приятелем. Но что-то упорно мешало, словно какая-то стена отгораживала от людей. Даже тех, кто был ему приятен. Вот и сейчас. Он силился говорить иначе, но слова звучали холодно и мрачно.

Дагоберт видел, что юноше не по себе, и ничего не мог с этим поделать.

— Кроме того, мастер Рейнар считает, что если мы предварительно не разберемся с храмом, который находится за полторы тысячи лье, то одержать победу над абарами будет почти невозможно. Надо либо оттянуть время битвы, либо нам каким-то образом попасть к храму.

— Мастер Рейнар решился уничтожить святилище хаммари? — удивленно поглядев на собеседника, поинтересовался кесарь.

— Он сказал, что нужно разобраться. Но, зная его, можно предположить, что это как раз и означает — уничтожить.

Дагоберт молча кивнул, оставляя менестреля в недоумении.

— Это очень срочно, — напомнил тот.

— Да, мне известно.

Венценосный юноша хотел что-то добавить, но слова не шли из его уст. Он силился представить себя человеком, хоть и с оговорками, но равным этому черноволосому парню, так искренне болеющему за его, по сути, дело. Но, как ни старался, не мог этого сделать. Бастиан тоже безмолвствовал, опасаясь нарушить молчание. Наконец, поняв, что ответа не дождаться, он произнес: