Интернет человечеству вредил, добрые Инсеки его запретили?

Конечно, сеть была той ещё помойкой. Но в первую очередь это был непрерывный поток новостей обо всём, что происходило на Земле. Причём электронный поток, который легко просмотреть. Это не бумажные газеты, выбравшиеся из могилы после Перемены…

На каком основании мы попали под протекторат Инсеков?

По праву сильного?

Или потому, что где-то в галактических новостях праведно возмущающиеся Инсеки рассказали о недостойном обращении «рептилоидов» с людьми? И щелкающие жвалами, хлюпающие псевдоподиями, размахивающие щупальцами граждане иных миров согласились — нехорошо так с этими дикарями обращаться, совесть надо иметь, пусть у землян сменится хозяин…

Судя по тому, что и лишившиеся контроля над нами «рептилоиды», и таящиеся где-то на орбите Инсеки стараются напрямую людей не трогать — именно так всё и было.

И не просто «было», какой-то контроль за происходящим продолжает сохраняться. Есть где-то наблюдатели межзвездного ООН, «голубые каски», которых пришельцы трогать боятся.

Вот кого надо найти, а не устраивать сражения с монстрами.

…Кофе стал уже совсем холодным, но я его допил.

Глава третья

Машина стояла у самого подъезда. Старенькая японская «Хонда», ухоженная, но, если честно, — устаревшая ещё до Перемены.

Я посмотрел на полковника Лихачёва, сидящего за рулём, и молча полез на соседнее сиденье.

— Зонтик… — сказал полковник.

— Знаю, красивый, но женский, — отправляя его на заднее сиденье, сказал я.

— На пол положи, нечего мне обивку портить!

Зонтик был ещё почти сухой, но я положил его на пол.

— Поехали кататься, — решил Лихачёв. — Или тебя куда-то подвезти? В Гнездниковский, в Раменки?

Я вздохнул.

— Давайте кататься. Я арестован?

— Даже задержать тебя не могу, — мрачно сказал Лихачёв. — На тебя спустили «неберушку».

— Чего? — не понял я.

— Распоряжение пришло… — полковник мотнул головой куда-то в сторону Кремля. — Я не должен тебя задерживать, чтобы ты ни делал. Ещё один на мою голову…

— Это вообще законно? — поразился я.

— Нет, конечно. А тебе-то что? Вон, можешь пойти, ограбить ларёк мороженого и продавщицу за попу ущипнуть. Я отвернусь.

— Не хочу я никого щипать, — обиделся я. — Насчёт мороженого — клёво… жаль, не люблю. Вырос уже… Ну, какие вопросы?

— Что вы делали в клинике? — спросил Лихачёв.

— Какой? — быстро спросил я. — И с чего «на вы»?

Лихачёв укоризненно глянул на меня. Спросил:

— Фотки показать? Вашей компании в Трёхпрудном?

— Гуляли, — ответил я наугад. — С друзьями.

— И давно у тебя в друзьях бывший финансовый аналитик Борис Аксендер, хирург Елена Филипенко, авиадиспетчер Василий Беспалов, бухгалтер Юрий Панфилов? Насчёт Виталия Исакова не спрашиваю, знаю его по вашей тусовке.

Надо же. Ни у кого я с профессией не угадал.

— По рекомендации Бориса и Юрия я решил стать авиадиспетчером, — сказал я. — Очень денежная работа. Но для этого Василий посоветовал заранее удалить аппендикс. Чтобы во время работы не воспалился. Вот, договаривался с Еленой…

У Лихачёва напряглись желваки. Мне даже как-то неловко стало.

— Значит, не станешь рассказывать? — спросил он.

— Не могу.

— Вы заходили в сгоревшую клинику?

— Сгоревшую? — поразился я.

Лихачёв искоса глянул на меня. Мы медленно колесили по центру.

— Не вы сожгли?

— Нет!

Он вздохнул.

— У нас нет камеры, фиксирующей вход в клинику. Но я уверен, Максим, что вы туда заглянули.

— Мы ничего не жгли.

— А кто тогда? Из головного отделения?

— Так это сетевая клиника? — сообразил я. Вот откуда пришли новые монстры… мы уничтожили не то логово!

— Да, три филиала по Москве. И ходят об этой сети слухи… разные. Максим, я с тобой честен. Тебе кто-то сверху покровительствует, у меня руки связаны. Но, может быть, ты поделишься информацией?

Я вспомнил, как вчера сам пытался что-то узнать у Продавца. Как мучился все эти дни от непонимания происходящего.

— Вы спрашивайте, — сказал я.

— Вчера опять что-то было в Гнезде?

— Да.

— Снова жертвы?

— Нет, — я решил, что монстров в жертвы засчитывать не буду. Раз уж они «добровольцы». — Мы справились.

— Без печати Призыва? Повезло…

— Кстати, могли бы и раньше сказать, что с ней долго не живут! — обиделся я.

— И чем бы это тебе помогло? Сняли — и хорошо. Клуб раскаявшихся родителей весь цел? Мы не можем найти Юрия, Бориса и Елену.

Вот, значит, как их называют в полиции… Нет, мне «старички-разбойнички» больше нравятся.

— Борис и Елена решили погостить в Гнезде, — сказал я.

— А Юрий?

Я подумал. И сказал:

— Наверное, не стоит вам его искать. Не найдёте.

— Ясно… — сказал Лихачёв. — Надеюсь, он понимал, на что идёт.

— Мы все понимали.

Лихачёв съехал на парковку, остановил машину. Дождь усиливался, по стёклам ручьями текла вода.

— Я закурю, не против?

— Курите… — согласился я. В машине и так пахло табаком.

— Долго ещё это будет продолжаться? — спросил Лихачёв, затянувшись. — Пять дней не сплю толком…

— Ещё два дня. Так или иначе всё кончится.

— Ясно… Кто пытается уничтожить Гнездо?

— Вы же всё равно не сможете помочь.

Лихачёв кивнул:

— Верно. Считай, это мой личный интерес. Больше десяти лет эту грязь копаю.

— Ещё до Перемены, значит? Тогда должны понимать. Прежние, те, кто был до Инсеков.

Лихачёв снова кивнул, выпуская струю дыма. Я помахал рукой, отгоняя вонь, потом чуть опустил стекло.

— А вы знаете, кто эти… Прежние…

— Нет. Те, кто знает, долго не живут.

— Ну, вот они и лезут на Гнездо. Не сами, конечно. Создают Изменённых.

— Уничтожители? — небрежно спросил Лихачёв.

— Во второй раз был ещё и боец.

— Ого… — сказал Лихачёв с уважением. — Хорошо хоть, до чистильщика не дошло.

Он меня зондировал. Пытался понять, что я знаю.