И я пытался понять то же самое о нём.

— Ровианская гвардия… — глубокомысленно сказал я.

— А ты подковался, — заметил Лихачёв. — Ясно… Они что, пытаются захватить переход?

Была не была!

— Зачем им переход вне резонанса? — спросил я.

Лихачёв издал какой-то невнятный звук. Сказал:

— Как же мне хочется выпытать у тебя всё, что ты узнал!

Он так и сказал — «выпытать». И, похоже, это была не фигура речи.

То ли я растерялся, то ли решил окончательно его поразить. Но я сказал:

— Они за стратегом охотятся. Одна из новеньких куколок — девочка-стратег.

Лихачёв остолбенел. Сидел, держа у губ дотлевающий окурок. Потом очень аккуратно скинул его в пепельницу, уже полную бычков. Достал ещё одну сигарету. Руки у него дрожали. И, судя по лицу, он быстро и напряжённо думал.

— Что? — спросил я.

— Глупый ты пацан… — прошептал Лихачёв. — Что же ты натворил, а…

— Что? — повторил я.

— Вы этой ночью защитили стратега? — спросил Лихачёв.

— Ну да.

Лихачёв болезненно поморщился.

— Так ты же ничего не понимаешь. Нахватался по верхам…

— Так объясните!

— Пацан, ты Землю на край поставил! Хочешь Армагеддона?

— Вы о чём? — выкрикнул я.

Лихачёв выбросил незажжённую сигарету, прижал ладони к лицу. Посидел так, потом достал ещё одну сигарету и зажёг. Недоумённо спросил сам себя:

— А они что творят… не понимают… И я дурак, даже не подумал… Максим, ты не ошибся? Стратег? Не тактик, не лидер?

— С-стратег, — я даже заикаться стал.

— Ох же, мать моя женщина… — Лихачёв нервно рассмеялся. — Ну да, ну да… Ты не понимаешь… ты ничего не понимаешь… Скажи, ты сам видел эту девочку?

— Да!

— Что она делала? Ну, странного такого?

— Ничего особенного, — сказал я. — Экраном управляла, быстро очень. Нашла тех, кто вторгся в Гнездо. Сказала, что это два уничтожителя и боец, ровианская гвардия, что один призванный не справится…

— Как же вы их… а, не важно! Да, стратег. Мгновенное обучение, оценка ситуации…

— Полковник, — сказал я. — Если я что-то сделал неправильно, то лишь потому, что не понимаю происходящего. Будете дальше загадками говорить — я вылезаю и иду по своим делам.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Лихачёв. — Может быть, ещё не поздно. Да, я уверен, что не поздно…

Он замолчал на миг. Спросил:

— Значит, ты уже понял, что в Гнёзда приходит гораздо больше людей, чем там есть?

— Да.

— И что такая шняга была на Земле много лет, только не Инсеки забирали людей?

— Да! Что они с нами делают? Жрут?

— Много чего. Те, кто был раньше, вроде и жрали. И для продления жизни использовали, они практикуют регулярное омоложение. Но основное использование — пушечное мясо. Изменённые — прекрасные бойцы.

— Гладиаторские бои? — предположил я.

Лихачёв застонал.

— Какие ещё гладиаторские… У них идут войны! По всей галактике. У Инсеков, у этих Прежних, у всех других цивилизаций. Только они же развитые, они практически бессмертные, им умирать не хочется. Они чужими руками воюют. Туземными войсками! Земля — одна из планет, где веками набирали солдат.

— Это… точно? — спросил я, помолчав.

— Это моё предположение, — сказал Лихачёв. — Но подкреплённое многими фактами. А теперь то, что точно. В одна тысяча девятьсот девяносто седьмом году один из похищенных детей проявил способности стратега. Это редчайший вид Изменения, вызвать его нарочно никто не способен. Имея стратега, Прежние добились значительного перелома в войне. Захватили какие-то планеты… не знаю деталей. После этого Инсеки и обратили внимание на Землю. Как-то они сумели нас отбить. Но до конца Прежних не вывели, те угрожали уничтожить Землю полностью. Теперь нас эксплуатируют Инсеки. Но если речь пойдёт о новом стратеге, Прежние предпочтут уничтожить всю планету. Слишком это могучая сила — стратег.

Я вспомнил белокурую куколку, убегающую к мальчишкам поиграть «в гонки». Сказал:

— Плохо…

— Если бы ночью куколку убили, ситуация бы стабилизировалась, — продолжил Лихачёв. — А так вся планета на краю гибели.

— Уверены, что они могут это сделать?

— Уверен, что попробуют!

— И что, надо было позволить убить ребёнка?

— Да! — рявкнул Лихачёв. — Тот ребёнок уже мёртв! Вместо него — Изменённая! Это всё хреново, но теперь, по крайней мере, мы теряем тех, кто всё равно бы умер. А не обычных детишек, которые возвращались вечером из школы и исчезали бесследно! Как по мне — в этом меньше дерьма.

— А как по мне, так дерьмо начинается, едва ты выбираешь между двумя сортами! — не выдержал я.

— Ты мне ещё Достоевского процитируй, — холодно сказал Лихачёв. — Мы не центр Вселенной. Мы кучка дикарей на шарике из грязи. И всё, что в нас есть ценного, — потенциал Изменения.

— А кристаллы?

— Не знаю я. Кристаллы скупают Продавцы. Видимо, они помогли Инсекам в захвате Земли, в награду получили право торговать. Может, они эти кристаллы жрут, а может, в задницу засовывают… мне как-то всё равно. Кристаллы — не люди.

— Вы уверены насчёт стратега? — спросил я.

Лихачёв нервно рассмеялся.

— Как я могу быть уверенным? Я расследовал всякие странные дела… не в полиции, в другой конторе. Когда случилась Перемена — изучал, соотносил, собирал слухи. Разговаривал с теми, кто был призван и уцелел. Ездил к безумной норвежской тётке, живущей на маяке в Северном море. Две недели просидел в палатке на скале, прежде чем она со мной заговорила… Добился от Папы Римского специальной бреве, «Dico in nomine Domini», чтобы мне всё рассказала монахиня, побывавшая под Призывом. Потом нашу группу прикрыли. Думаю, по просьбе Инсеков. Меня перевели в отдел «Экс», я всё равно собирал… что мог. Да, считаю, что прав и всё происходит из-за стратега. Да, считаю, что надо было позволить убить… — он помолчал, — девочку. Может быть, я во всём ошибаюсь. Может быть, вижу лишь часть правды. Скорее всего — лишь часть. Но пока стратег жива и на Земле — мы все под угрозой.

— Но вы можете ошибаться, — упрямо сказал я.

Лихачёв обмяк.

— Да. Могу, Максим.

— Я всё равно поступил бы так же, — сказал я. — Они бы всё Гнездо уничтожили.

— Максим, я могу попросить тебя хотя бы не вмешиваться дальше? — спросил Лихачёв безнадёжно. — У тебя и Призыва-то нет, ты не обязан. Жница твоя… ну поговори ты с ней…

— Попросить-то можете, — сказал я, глядя на струи дождя за окном.