– Вот я тебя и нашел, – едва слышно проговорил сыщик.

Он стоял перед гранитной плитой, на которой было высечено:

Несмотря на теплый день, от камня ощутимо повеяло холодом. Казалось, это и не плита вовсе, а ледяной куб, вынутый из вечной мерзлоты и зачем-то оставленный здесь, посреди кладбища. Детектив достал свои карманные часы, но стрелки на них даже не пошевелились.

– Чего и следовало ожидать… – пробормотал он, развернулся и, не оглядываясь, побрел прочь от черного надгробия.

Странная тишина окутала покосившиеся кресты и низко склонившиеся над могилами плакучие ивы. Даже вороны перестали каркать, словно хотели почтить кого-то торжественной минутой молчания. Шагая сквозь это безмолвие, альбинос крепко сжимал в кулаке карманные часы, точно какой-нибудь талисман.

* * *

– Василий? – обратился детектив к сидящему за столом пожилому человеку.

– Возможно… А вы кто будете? – подозрительно сощурился охранник, внимательно рассматривая незнакомца.

– Мое имя – Альберт Лепус, я историк и пишу книгу о вашей славной станице. К моему глубокому сожалению, я столкнулся с небольшой проблемой – церковный архив сгорел, а большинство жителей переехало сюда всего несколько лет назад. Моя единственная надежда – старожилы. И мне подсказали, что в первую очередь следует обратиться именно к вам. Вы ведь живете здесь давно?

Охранник заметно расслабился и даже немного расправил плечи:

– С самого рождения… Что сказать, я тут каждый уголок знаю… – как бы невзначай, но очень гордо сказал Василий. – Но у меня все равно нет времени вести с вами беседы. Я работаю, как видите.

– Понимаю, понимаю, – поднял руки Альберт. – Можем ли мы найти удобное для вас время, чтобы в неформальной обстановке, за рюмочкой-другой продолжить наш разговор?

Упоминание о рюмочке-другой сразу перевело разговор на новый уровень.

– Да что б и не поговорить? – оживился Василий. – Я и рад рассказать о деревне. Знаете, а приходите сюда после одиннадцати. Тут как раз уже никого не будет, я и расскажу, что помню.

– Большое спасибо, – чуть поклонился детектив. – Буду в одиннадцать.

– И… Это, если будете самогон брать, то напротив сквера есть забор такой зеленый. Там Елену Егоровну спросите, у нее лучший в округе первач.

– Обязательно учту ваши пожелания, – улыбнулся сыщик, обнажив верхние зубы, выглядевшие чуть крупнее обычного.

* * *

Василий оказался весьма общительным мужчиной, за полтора часа детектив узнал историю Тупика от и до. Возможно, на книгу полученной информации и не хватило бы, но вот на подробную статью для какого-нибудь этнографического журнала – вполне. Первая бутылка самогона уже подходила к концу, и это с учетом того, что Альберт старался пить отвратительную жидкость как можно меньше и реже, а иногда просто делал вид, что пьет. Впрочем, отлынивать получалось не всегда.

– Скажите, а что за таинственная история произошла здесь в две тысячи первом? – рискнул наконец сыщик. – Говорят, тут мертвецы из могилы поднимались? Или все это местная легенда?

– Да какая нах… легенда! – воскликнул Василий и продолжил, потрясая соленым огурцом, наколотым на вилку: – Я ж сам все своими глазами видел! Мы тогда с Семеном землекопами работали, копали молодой девушке могилу на кладбище. Не пили вообще! Может, только чуть-чуть, для сугреву… Дело за пару дней до Нового года было. Пока работали, сами не заметили, как девица эта крышку с гроба скинула. Смотрим! – Василий развел руками и выпучил глаза. – А она встала, что твой зомби, а в руке – нож! Мы с Семеном, значит, деру и дали. Она за нами до самых ворот бежала, помню, кричала, что сейчас всех на куски порежет. Насилу ноги унесли! А вот Семену повезло меньше – его она позже достала. Эта мертвячка с дочкой его – Верой – спелась быстренько, и уже вдвоем они Семена на тот свет и отправили… Жалко, хороший мужик был.

– Так, а кто же такая эта «мертвячка»? Я сегодня был на кладбище, видел странную могилу, на которой «Тайна» написано.

– Так вот это ж та могила и есть! До сих пор непонятно, кто ей это надгробие поставил… Но! Ее там нету! Спроси кого угодно – нету! Зато там теперь всякие чудики собираются, молодежь какая-то, типа колдуны…

– А расскажите мне про Веру. Вы говорите, они подружились с этой Тайной?

– Да Вера, возможно, сама эту мертвячку из могилы и подняла! Все знают, что у них в семье одни ведьмы. Вера ж слепой была, и тут – на тебе! – прозрела!

– Как это прозрела?.. – удивился Альберт, наполняя Василию рюмку. – А до этого совсем не видела?

– Да тут вообще все непонятно. Она с рождения зрячая была. Но Семен однажды рассказал, что несчастный случай приключился. Говорил, как-то застал ее за колдунством! Уж не знаю, что она творила, не любил Семен о таком говорить, да и мне рассказал под огромным секретом! Так вот, на этой почве у них случился скандал, и в пылу ссоры она случайно поскользнулась и угодила лицом в кастрюлю с кипятком. Бог ее наказал, зрения лишив! Да только она свои ведьминские штучки не оставила, а совсем даже наоборот.

– И что же с ними, с Верой и отцом, потом стало?

– Семен, упокой Господь его душу, после всего, что произошло, угодил в больницу. А оттуда и не вышел уже… А насчет Веры, помню, тут органы опеки ошивались, все расспрашивали про родственников. Но, видать, никого так и не нашли и поэтому забрали девку в город. Мне потом говорили, что ее удочерила какая-то семья из Краснодара. Да только это давно было, лет семнадцать прошло. Вере, поди, уже лет тридцать!

– Да-а, какая ирония! – невесело усмехнулся Альберт. – Расследование в бывшем Тупике грозит зайти в тупик. Значит, надо искать дальше…

– Вздрогнем! – поддержал Василий, поднимая рюмку.

Ледяные когти разжались, и Тайна почувствовала под ногами твердую землю. Она подняла голову, но полярная сова, которая принесла ее сюда, уже исчезла – только серые тучи, роняя капли дождя, скользили по небу.

Судя по желтым листьям, плававшим в лужах, была осень, вот только Тайна не знала, какого года. Когда она прыгнула с пылающей колокольни, взбесившийся колокол отсчитывал последние секунды уходящего 2001 года. Но сейчас мог быть какой угодно год, раньше или позже того, в котором Тайна встретила маленькую слепую ведьму и развеяла проклятие, нависшее над хутором.

Птица, ронявшая снежные хлопья вместо перьев, оставила свою ношу посреди длинной полутемной аллеи, похожей на коридор. Отряхнув с волос иней, оставшийся после полета, Тайна двинулась вперед. На ней были ее старые вещи, хотя она не помнила, как переодевалась. Ей вообще плохо запомнился полет, словно он проходил во сне. В памяти остались лишь размытые образы – холод, ледяные объятия огромных когтей, ветер, бьющий в лицо, и размеренные удары белых крыльев.