– Молчать! – завизжал Паньшин.

– А то что? – я решительно направилась к парню. – Убьешь нас? Ну, давай. Доверши начатое. Думаешь, испугаешь?

Ванька выстрелил. Пуля просвистела возле уха, вернее, это так говорится, я понятия не имею, где именно она пролетела, и ударилась в стену, выбив кусок штукатурки. Мы с Ларисой отчаянно завизжали, закрыв уши руками.

Паньшин зловеще расхохотался.

– Ну что? Теперь страшно? – спросил он.

– Теперь да, – отдышавшись, ответила я, – теперь напугал, так напугал. Молодец! Крутой парень.

Конечно, это была чистой воды бравада, но сознание отказывалось воспринимать коллегу как угрозу. Сколь бы ни был опасен для меня Иван, он все равно оставался балагуром и весельчаком Паньшиным – тем, с кем мы выиграли чемпионат офиса по боулингу, разыграли коллег на первое апреля и выпили на брудершафт в Новый год.

– Вань, – позвала я ласково, – ты и впрямь собираешься нас убить, да?

– А что мне еще остается? – воскликнул Паньшин дрожащим голосом – на хладнокровного убийцу он явно не тянул, а значит, у нас еще имелся шанс на спасение. Главное – успеть его использовать.

– Вань, все будет хорошо, – ласково произнесла я, аккуратно двигаясь к коллеге: мне бы только в глаза ему посмотреть. – Вань, мы вместе что-нибудь придумаем. Мы наймем тебе лучшего адвоката или даже… – меня осенило. – Знаешь что? – наполнив голос энтузиазмом, воскликнула я. – Мы поможем тебе сбежать, да, Ларис?

Я повернулась к подруге, которая все еще стояла соляным столбом у двери.

– Вань, мы тут с пареньком познакомились, – затараторила я, – он тебе любые документы сделает. Хотя ты же и сам знаешь его – это тот, который превратил Славку в Глеба Жеглова. В общем, Вань, все решаемо, поверь. Я понимаю, детские обиды, и, наверное, ты не хотел, чтобы дело зашло так далеко. Ведь так?

– Понимаешь? – раненым зверем взвыл Иван, и я осознала, что где-то прокололась. Наверное, не стоило про детство его упоминать. Вот ведь черт!

– Что ты можешь понимать? Это ведь не твою семью разрушили! Это не ты жила с вечно пьяным отцом и чокнутой мамашей. И это не ты нашла ее в итоге болтающейся в петле.

Я охнула. В сердце кольнула жалость к тому маленькому несчастному мальчику, который, придя со школы или с улицы, где он играл с мальчишками в мяч или догонялки, обнаружил свою маму мертвой.

– Вань, – я сложила руки в молитве. – Ванечка, мне очень, очень жаль.

– Заткнись, дура, – злобно прошипел парень, – заткнись, заткнись, – повторял он, закрыв уши руками, не выпуская, впрочем, из правой пистолет.

– Вань, – я вновь сделала шаг в направлении парня и вновь была остановлена выстрелом, не причинившим, впрочем, мне никакого вреда – то ли парень не собирался лишать меня жизни, то ли его навыки стрельбы, которые, подозреваю, отрабатывались исключительно на компьютерных симуляторах, оставляли желать лучшего.

– Лен, да стой ты уже на месте, – в отчаянии закричала Лариса. – Не видишь, что ли, он не в себе?

– Не вижу, – спокойно ответила я. – Как тут увидишь, если в комнате темно, хоть глаз выколи. Вань, – я снова обратилась к стрелку, – свет-то ты зачем вырубил?

– Затем, – буркнул парень, не удостоив нас развернутым ответом.

– Лаконичненько, – пробормотала я. – Хорошо. – Отодвинув стул, я устало на него опустилась. – Вань, ты убить, что ли, меня решил, да? А чего так долго тянул?

– Чтобы помучилась, – буркнул Иван.

– А-а-а, – протянула я, – тогда понятно. Что ж, – я вздохнула, – радуйся, твой план удался. Тебе удалось превратить мою жизнь в ад.

Иван расхохотался смехом психически нездорового человека.

– Говорила же я – компьютерные игры до добра не доводят, да кто ж меня слушает? – Я устало откинулась на стуле и только затем перевела взгляд на Ларису. Увлеченная беседой с Иваном, я не сразу заметила манипуляции, которые она проделывала со своей сумочкой. Уж что там она надеялась нащупать, не знаю, – может, перцовый баллончик, но сейчас подругу явно очень интересовал ее ридикюль. Подозреваю, не за зеркальцем она туда полезла, а значит, мне следует отвлечь внимание Паньшина на себя. Благо, учитывая его явный ко мне интерес, сделать это будет не так уж и трудно.

– Итак, Ваня, ты, значит, решил мне отомстить за роман твоей матери с моим отцом? – краем глаза я наблюдала, как Лара аккуратно расстегнула молнию на сумке.

– Дошло наконец! – выдохнул парень.

– Угу, дошло.

Лара пыталась незаметно проникнуть внутрь своей сумочки.

– Только убей не понимаю, я-то тут при чем? На тот момент мне было одиннадцать лет, и об отцовых амурных похождениях я даже не подозревала. Не говоря уже об отсутствии возможности как-то повлиять на принимаемые им решения.

Паньшин сел на стул и закачался на нем взад-вперед, держась за голову. Пистолет он при этом из ладони не выпускал.

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу, – бормотал он, – всю вашу породу Маленькую ненавижу. Сволочи, гады, уроды. Из-за твоего отца семья наша распалась – отец матери так и не простил, а она… она… На моих глазах, понимаешь? – Иван перешел на злобный крик. – Не хочу, чтобы гены ваши на земле существовали, не хочу, чтобы род ваш продолжался. Хочу, чтобы ты сдохла, тварь! – выдохнул он, вскочив с места. – Чтобы помучилась и сдохла наконец! – Иван направил на меня пистолет.

Я закрыла глаза. Ну, вот и все! Так нелепо и глупо! Страшно не было, было странно – неужели это конец?

Грохнул выстрел. Я вздрогнула, прислушиваясь к себе. Боли не ощущала – внезапная смерть ее не предполагает?

А где свет в конце тоннеля, где вся жизнь перед глазами? Я осторожно открыла глаза и посмотрела по сторонам – все тот же кабинет, все те же люди. Хотя нет… Кое-что изменилось. С пистолетом в руках стояла Лариса, а Иван лежал на полу, словно огромный мешок с картошкой.

– Что произошло? – спросила я, но Лара не успела ответить. Разговор прервали ворвавшиеся в офис люди, заломившие нам руки за спину и повалившие нас на пол.

В больнице, увидев, что Раневская читает Цицерона, врач заметил:

– Не часто встретишь женщину, читающую Цицерона…

Раневская парировала:

– Да и мужчину, читающего Цицерона, встретишь не часто…

– Так, так, Елена Владимировна, – следователь сиял, словно начищенный пятак. – Наконец-то мы с вами встретились.

– Вы так говорите, будто я сама избегала наших свиданий, – устало вздохнув, усмехнулась я.

– Да нет, но… – парень замялся. – Этот ваш адвокат, знаете ли… – лицо собеседника исказила гримаса неприязни. – Не нравился он мне, в общем, – выдохнул он.

– Мне тоже, – горько усмехнулась я.