есть такой сторонник, но плохо, что он этого не скрывает, князь Ленорк – мальчишка обидчивый.

– Поставь шестерых часовых на стены, у кого нет погибших родственников, чтобы не отвлекались. Двоих – на ворота, но ворота оставь открытыми.

– Будет сделано! – великан-сотник отправился распоряжаться.

– Ты что себе позволяешь, самозванец? – прервал его размышления юношеский голос. Чем князь Ленорк опять недоволен? Дарион оглянулся, молодой князь указывал пальцем на его Дариона.

– Как ты смеешь носить гербовую пряжку в присутствии законного князя?

– Я ношу герб на поясе по праву, унаследовав его от отца, – отчетливо произнес Дарион. – А почему этот вопрос мне задает князь без огневика?

Мальчишка-князь растерялся, да и любой из потомков братца Дарота растерялся бы, даже не зная всех обстоятельств.

– В семье Нагорного-Рошаельских князей огневик на кинжале! Вот он! Ничего другого не нужно! – закричал князь Ленорк, показывая рукоять кинжала в ножнах. Ну да, братец ничего другого передать не мог, вторую пряжку никогда не делают, семья выборщиков передает ее только от князя князю. Но портить отношения с молодым Ленорком в открытую еще рано. Князь-под-горой – это только песня и слава, но это еще не сила. А мальчишка уже сжал кулаки и готов броситься в драку! Зачем? Дарион повернулся боком и на всякий случай нащупал рукоять ножа. На них уже оглядывались.

– Если хочешь драться, князь Ленорк, отойди от костра, имей уважение к мертвым.

– Наглец! Вон из Нагорного Рошаеля!

Как бы сказать, чтобы не уходить, но и не устраивать драку, которая кончится плохо для неумелого мальчишки?

– Мне незачем уходить со своей родины, князь Ленорк, – слова были упрямые, но Дарион постарался сказать их спокойно и миролюбиво.

Ну, если мальчишка теперь прикажет отобрать пряжку и запереть его в подвале Надровной башни, или куда теперь сажают преступников, он сделает правильно, однако Дариону придется худо. Кажется, это все понимают. Ополченцы смотрят во все глаза, поселяне уже не плачут, и Нарика, не отрываясь, смотрит на него встревоженным и восторженным взглядом через головы сестры и зятя, не замечая, что мать дергает ее за рукав. Под таким взглядом он не отступит, даже если рискует головой!

Князь Ленорк неожиданно развернулся и направился к воротам.

– Я напишу его величеству королю Ригидону, в Рошане завтра же будет известно об оскорблении власти!

Дарион перевел дыхание. Обошлось! Если бы он сам был на месте Ленорка, то предполагаемый самозванец уже давно прохлаждался бы в подвале. Но мальчишка, как видно, еще не обучился действовать самостоятельно, только и знает, что оглядываться на старших да жаловаться. А королю написать, между прочим, и Дарион может.

Да, именно так! Возвращение Князя-под-горой, будь он хоть сто раз спаситель Нагорного Рошаеля и хозяин пряжки с огневиком, ущемляет интересы и князя Ленорка, и княжеской родни. Пока Дарион жив, с ним будут бороться всеми средствами, даже если он сам бороться не захочет. И бороться ему придется не за доходы и власть над Нагорным Рошаелем, а за свою жизнь, хочет он этого или нет. Пора писать письмо королю! К тому же надо разобраться с архивом, для этого нужен помощник или друг, который знает дело. А друг и помощник из людей у него пока только один, точнее, одна влюбленная подруга. Не раз так у него бывало, да видно, на роду ему написано, чтобы помогали князю Дариону влюбленные женщины.

– Всем разойтись, а ты, красивая, оставайся. Пойдем.

Нарика не спросила, куда и зачем, просто подошла и схватилась за его руку, как за последнюю надежду, в последний раз шмыгнув носом. Горюющие хозяйки мгновенно подняли склоненные головы и осуждающе воззрились на девушку заплаканными глазами. А ведь заедят девчонку! Уйти от погребального костра за руку с незнакомым мужчиной, пусть он и Князь-под-горой – такого ей не простят!

– Покажешь мне, где работал старшина с твоим отцом, где лежат записи дел и расходные книги. Потом перепишешь еще раз княжеский указ о мыследеянии, – сказал он громко и отчетливо, чтобы слышали все сплетницы, и, перехватив покрепче руку Нарики, решительно зашагал к воротам. Стук когтей заставил Дариона отскочить на обочину дороги, а взмах хвоста едва не сбил с ног. На мгновение перед глазами мелькнуло злое лицо князя Ленорка, без жалости погоняющего ящера, следом за ним пролетели еще четыре всадника. Так, правящий князь отправился в столицу жаловаться, а с ним охрана. Ну и пусть едут в Рошану. Эту охрану Дарион в бою не видел, а те, кого видно только возле начальства в мирное время, в Нагорной крепости не нужны.

Он уселся за столом в большой полутемной караулке и начал сочинять прошения теперешнему королю Ригидону. Первое прошение ставило все на свои места. Писать в таком случае можно было только правду, поскольку именно она привлечет внимание и убедит. «… пробыв во сне, созданном мыследеяниием, под Громовой горой двести лет, с 8429-года месяца Воительницы 15-го дня до сего времени, прошу о восстановлении моих прав на звание князя Нагорного Рошаеля …» Даже если король не захочет удовлетворить эту невероятную просьбу, он по крайней мере обратит внимание на необычного просителя. А вот над вторым прошением требуется еще подумать и кое-что выяснить, хотя вряд ли деревенская девчонка знает такие вещи.

– Скажи, Нарика, сколько времени теперь рассматривается в королевском суде наследственное дело?

Смущаясь, она принялась накручивать прядку выбившихся из косы кудрей на палец. Ну, ничего, это ненадолго. Такого еще не бывало, чтобы красивые девушки его боялись!

– Ну так сколько?

– Я не знаю точно, но старшина Борк говорил, что полгода.

Ну что же, старик, скорее всего, и в самом деле знал, а у девочки память хорошая, так что можно считать, что действительно полгода, как и двести лет назад. Дарион отдал письмо Нарике, чтобы переписала, подвинул к себе следующий лист сонника.

«Поскольку для подтверждения прав на звание князя нужно полгода времени, прошу назначить меня на должность старшины-от-ворот Нагорной крепости, потому что во-первых, старшина Борк Младший, служивший до сих пор, погиб в сражении, во-вторых, я восемь лет был князем Нагорного Рошаеля и хорошо знаю эту службу, а в-третьих, я уже делаю в крепости все, что должен делать старшина-от-ворот».

Ну, конечно, не все он делает, все он просто еще не успел, но пока грамоты попадут к королю – как его там? Ригидону, – пройдет не одна осьмица, и слова будут соответствовать истине. Грамота закончена, подписана, теперь главное – кто ее отвезет? Гонцам крепости такое доверять нельзя – песня и слава это одно, а служба – совсем