20 января 1952 г. бухта Северная

СОДЕРЖАНИЕ: С объявлением результатов проверки знаний личным составом правил обращения с минно-торпедным боезапасом.

ОБЬЯВЛЯЮ РЕЗУЛЬТАТЫ ЗАЧЕТОВ:

1. Командир 274 Дивизиона ТКА капитан-лейтенант ДЮКА — «хорошо»

2. Командир 275 Дивизиона ТКА капитан-лейтенант СОКОЛОВ — «удовлетворительно»

3. Начальник штаба 274 Дивизиона ТКА ст. л-т КОПАНОВ — «удовлетворительно»

4. Начальник штаба 275 Дивизиона ТКА ст. л-т КУДРЯВЦЕВ- «удовлетворительно»

5. Дивизионный минер 274 Дивизиона ТКА ст. л-т ОРИШИЧ — «хорошо»

6. Дивизионный минер 275 Дивизиона ТКА ст. л-т ЛОЗА — «хорошо»

7. Командир торпедного катера «ТК -777» лейтенант САШЕВ — «удовлетворительно»

Командир 86 СБТКА

Капитан 2 ранга Федоров

Хорошо «отстрелявшись» на зачетах, в новом звании, старший лейтенант Лоза через четыре дня, 24 февраля 1952 года в приподнятом настроении убыл в отпуск в город Кременчуг, где его с нетерпением ждали родные, любимые жена и сынишка. Отпуска офицеры-катерники отгуливали зимой, потому что в весенне-летне-осенний период катера постоянно находились в море. Отпуска у катерников-дальневосточников были продолжительными: сам отпуск длительностью 30 суток, плюс 15 суток — «морских», плюс 14 суток — дорога, итого — практически два месяца.

Отпуск промелькнул быстро!

В Советскую Гавань старший лейтенант Виталий Лоза возвратился 25 апреля 1952 года, как раз в день своего рождения. Это была пятница и Виталий решил собрать друзей отметить свое 24-летие, на следующий день — в субботу. По приезду он навел в комнате «флотский» порядок, и поздним вечером в тишине, под мерное тиканье ходиков, в письме жене с понятной грустью писал:

«25.04.52 г. г. Совгавань.

Милые, родные мои, здравствуйте!

Вот и добрался я до дому. Во-первых, благодарю всех за телеграммы. Получил их вовремя, т. е. сегодня. Ведь я сегодня именинник, а это что-нибудь да значит. Никаких особенных торжеств не устраиваю, даже не ставлю на стол бутылочку. Думаем это сделать завтра, так как завтра суббота.

Сижу сейчас дома, вспоминаю всех вас. Как все- таки быстро пролетело время. Вот я и опять в Совгавани, в нашей милой и скромной квартире, вспоминаю, как мы отмечали этот день прошлые годы, как было шумно и весело, ты помнишь Лидуська? А вот теперь сижу один и только думы мои со мной, а Вас нет. Так, что-то стало грустно на душе и сердце. Тишина и только одни ходики отбивают свое вечное «тик-так». А где Санечка наш ненаглядный, где же ты Лидок? Вас нет. Тысячи километров до Вас. …У нас сейчас половина двенадцатого ночи, а у вас только половина пятого… Ну, ничего отдыхайте, а через несколько месяцев увидимся снова, снова будем вместе. Навел в комнате морской порядок… Целую всех крепко, крепко. Ваш Виталий».

Прочитал я это письмо и почувствовал, сколько в нем человеческой души, сколько любви и грусти, и как хорошо, что письмо сохранилось, что мы, мои дети и внуки можем прочитать его, почувствовать пульс той, давно прошедшей жизни, и вспомнились когда-то прочитанные строки поэта — харбинца А.С. Свистунова:

«Храните читаные письма –

В них весть о нас, в них мнится нить,

Всего того, что ныне, все что присно,

Могущая соединить.

Как хочется в соединенье

Грядущих их и сущих нас

Узреть, живую поколений

Непотухающую связь.

Не для того же родились мы

Что б как пустой растаять звук,

Пускай прочтет хотя бы письма

Не говоривший с нами внук.

Пусть трепет нашего сомненья

Застывший в письмах этих лет,

Не светом пусть, хотя бы тенью

Напомнит им, кого уж нет».

Мне очень дороги эти письма, написанные родным почерком. Им более шестидесяти лет. Бумага пожелтела и стала хрупкой, чернила выцвели, но они сохранили то, далекое время, словно застывшее в них, время начала 50-х годов прошлого века. Время, которое, благодаря этим письмам, мы можем вновь почувствовать, словно погрузившись в его ткань.

Хотя торпедные катера еще находились на кильблоках на пирсах, служба у старшего лейтенанта В.К. Лозы занимала сутки напролет…

— Что называется, невозможно головы поднять, — пытался шутить Виталий, — и что было связано с подготовкой к предстоящей инспекции.

С 10 по 15 марта 1952 года, как следует из Исторического журнала № 64:

86-ой Сахалинской Бригады торпедных катеров 18 Дивизии ТКА 7-го ВМФ в разделе «Боевая подготовка» на бригаде было проведено инспектирование хода боевой подготовки экипажей торпедных катеров. Инспекцию возглавил Начальник Управления Боевой Подготовки штаба 7-го ВМФ капитан 1 ранга Радкевич.

Выводы инспекции:

1. Ход тактической и специальной подготовки офицерского состава и специальной подготовки рядового и старшинского состава еще не полностью соответствует требованиям руководящих документов по БП на 1952 г., а по артиллерийской и радиотехнической специальности неудовлетворительной.

Физическая подготовка и спортивная работа находятся в неудовлетворительном состоянии.

2. Подготовка молодых командиров катеров и проверка на допуск к самостоятельному управлению катерами организованы и проходят еще слабо.

Итоги инспекции были неутешительны. По основным показателям боевой подготовки бригада сильно сдала свои позиции.

С уходом в сентябре 1951 года бессменного командира бригады Героя Советского Союза капитана 2 ранга А.А. Сутырина в 86-ой Сахалинской Бригаде торпедных катеров, череда офицеров, временно исполнявших обязанности командира бригады, не прибавила ни дисциплины, ни организованности, что и подтвердила инспекция Штаба флота.

Новый командир бригады капитан 2 ранга Федоров, офицерский и старшинский состав, направили все силы на устранение замечаний инспекции и выправление положения на бригаде.

Наступили Первомайские праздники. Страна украсилась красными флагами и транспарантами в честь праздника солидарности трудящихся всего мира. Накануне, 30 апреля у Виталия Лозы собрались друзья-офицеры посидеть, выпить «по десять торпедных капель», поговорить по душам. Хотя катера их стояли на кильблоках рядом, на службе поговорить толком не удавалось. Шла предспусковая горячка. После майских праздников по плану штаба катера должны были спускаться на воду.

Виталий, как радушный хозяин, принимал гостей. Был вечер предпраздничного дня. Офицеры устали «до чертиков», но настроение было приподнятое — впереди четыре дня отдыха, если, конечно не считать дежурств… Друзья расположились вокруг стола, как обычно — Анатолий Трошко и Васек Фрисанович на табуретках, Виталий — на гнутом «венском» стуле. Никто не суетился — торопливость на флоте никогда не ценилась. Виталий расставил стопки, зашелестел газетой, разворачивая, купленную по ходу в «Военторге» закуску. Бумага была мокрая. На улице шел дождь вперемешку со снегом — мерзкая погода для весны.

Наконец, завязался неторопливый разговор, как всегда, о последних служебных делах. Поговорили о скором приезде «московской комиссии», вернулись к предстоящему 6 мая спуску торпедных катеров на воду, и о поставленных командиром дивизиона задачах, перекинулись на действия американского флота в Корее.

— Чертовски надоела эта чужая война, — вздохнул Виталий, — постоянная готовность выматывает до предела.